Community care: забота о пожилых людях в ближайшем окружении*

Сейчас в мире складывается тренд на объединение разных моделей социальной поддержки. Самое важное и самое сложное — скоординировать усилия, чтобы все участники процесса могли учитывать ресурсы друг друга и грамотно их распределять, выстраивая взаимодействие с человеком и его окружением. Мы продолжаем иногда использовать английский термин community care, потому что в России нет понятного всем устоявшегося названия, которое бы правильным образом описывало это явление. Сейчас мы чаще называем это заботой в ближайшем окружении, имея в виду поддержку уязвимых членов местного сообщества. Она касается не только пожилых людей — это могут быть и люди с инвалидностью, и семьи в кризисной ситуации и т. д. Главное здесь — опора на все ресурсы, так называемый «ромб заботы»: и государственные социальные службы, и некоммерческие организации, и бизнес, и волонтеры, и соседское сообщество. Основная задача в том, чтобы объединенными усилиями как можно дольше сохранять для человека в любом возрасте и в любом состоянии здоровья возможность оставаться в привычных условиях, не теряя в качестве жизни, независимости и вовлеченности в жизнь сообщества. При таком подходе удается обеспечить не просто набор отдельных стандартных услуг, а индивидуальный, комплексный подход к конкретному человеку с его конкретными проблемами, потребностями и возможностями. Это помогает во многом восполнять разрывы, которые есть и всегда будут в государственной социальной системе, потому что ни одно государство, даже самое богатое и самое благополучное, в силу демографических, экономических и прочих реалий не в состоянии оказывать всю необходимую поддержку уязвимым членам общества.

Конечно, ­какая-то поддержка уязвимых людей на уровне сообществ есть всегда, но главное, чтобы это стало регулярной и устойчивой практикой, системой.

Очень важную роль сыграла пандемия, когда мир каждого человека схлопнулся и мы оказались заперты внутри своей страны, города, улицы, дома, квартиры или даже комнаты. Тогда стало понятно, что часто на помощь могут прийти лишь те, кто рядом. И действительно, был огромный всплеск соседской взаимопомощи, волонтерской активности, активности некоммерческих местных организаций, благотворительности местного бизнеса.

Особенно сильно пандемия ударила по пожилым людям: на них наложили требования так называемой полной самоизоляции: они не могли выйти за продуктами, дойти до банкомата и снять пенсию, прогуляться, посетить врача. Поэтому в марте 2020 г. мы запустили антикризисный проект, чтобы находить таких запертых, невидимых для системы и общества одиноких пожилых людей и помогать им. В компании с альянсом «Серебряный возраст» создали коалицию «Забота рядом», объединив НКО, работающие с пожилыми людьми в различных регионах России. За время работы коалиции (к счастью, она продолжает работать и развиваться) было найдено 9 тысяч таких одиноких невидимок. А сегодня помощь оказывается уже не только одиноким пожилым людям, члены коалиции заботятся о 110 тысячах старших граждан.

Такая практика заботы со стороны тех, кто рядом, заставила нас посмотреть, а что вообще есть в стране в этой сфере. В июле 2020 г. был запущен пилотный конкурсный проект «Ближний круг»: мы хотели найти лучшие практики по всей стране, изучить их, описать, по возможности тиражировать в регионы. Пришло почти 500 заявок, за год мы поддержали 52 практики. Приведу пример двух проектов, иллюстрирующих координацию действий разных агентов заботы.

В Тюменской области вместе работали «серебряные волонтеры», учреждения социального обслуживания и местный геронтологический центр. Волонтеры оказывали помощь уязвимым представителям старшего поколения и людям с инвалидностью, а центр и соцзащита поддерживали самих волонтеров — организовали курсы психологической поддержки, сопровождения, обучения волонтеров, чтобы они могли делать качественнее свою работу и при этом не выгорать.

Еще один проект — с Российским геронтологическим центром РГНКЦ и московским волонтерским объединением СВОД. Представьте, что происходит с одиноким пожилым человеком, оказавшемся в точке разрыва социальной системы, например, в ситуации, когда он выписывается из геронтологического центра после лечения. Конечно, его должны «подхватить» местные органы соцобслуживания или поликлиника. Но проблемы начинаются сразу после выписки: как добраться до дома, купить продукты, приготовить еду, обратиться в поликлинику и встать на учет. В рамках проекта такому человеку врачи предлагают воспользоваться услугами волонтеров, которые организуют индивидуальную программу сопровождения, могут встретить и отвезти домой, передать информацию в поликлинику или в социальную службу и т. д. И после этого они остаются на связи, курируют, сообщают в геронтологический центр о ходе адаптации, советуются с врачами и т. д.

Наверное, полностью системной такую помощь сделать невозможно, потому что в каждой конкретной ситуации будет ­какая-то своя индивидуальная программа. Но можно выработать навыки и подходы к координации усилий, когда медучреждения, учреждения соцзащиты, волонтерские группы, НКО в рамках подобных проектов учатся алгоритмизировать совместную работу.

Чтобы создать работающую хотя бы в типичных ситуациях модель, для начала нужно понимать, о чем спрашивать пожилого человека, стремясь получить общую диагностику его состояния. Специалисту нужно быть готовым к работе с ослабевшим пожилым человеком. Волонтеры тоже могут описать, что обычно происходит, с какими типичными ситуациями они сталкиваются, на что нужно обратить внимание, что сделать в первую очередь, какая потребуется информация.

Накопленный опыт постепенно превращается в модель, которой уже можно делиться, которую можно сделать устойчивой. Например, в рамках проекта «Ближний круг» мы не просто находим и поддерживаем нужные практики, но и описываем их, чтобы формировался банк данных полезной информации.

Мы стараемся продвигать эту тему в первую очередь на региональном уровне. Например, третий модуль проекта «Ближний круг» нацелен на организацию региональных площадок, где встречаются представители муниципальных властей, НКО, местных сообществ, и где происходят популяризация и в хорошем смысле слова «продажа» подхода. Давно продвигаем эту тему на нашей конференции «Общество для всех возрастов» — важно ведь не только на уровне практиков, но и на экспертном уровне формировать представление о современном уровне заботы об уязвимых людях.

Наш подход через комплексную и своевременную поддержку пожилого человека в месте его проживания и со стороны ближнего круга представляется самым современным, устойчивым и качественно работающим. Отсутствие такой поддержки часто приводит к ухудшению здоровья, психологического состояния человека, изоляции, нередко к попаданию в стационар или в дом-интернат уже в очень тяжелом состоянии. Отрыв от привычной среды в свою очередь очень травматичен, смена образа жизни и места жительства часто приводит к еще большему ухудшению здоровья, преждевременной смерти. Поэтому самый естественный способ помогать — это приближать помощь к месту, где человек живет. А решений может быть множество.

Самая большая наша проблема, в частности, в социальной сфере — это разобщенность. Системы здравоохранения и соцобслуживания существуют отдельно, до сих пор не появился медико-­социальный патронаж, когда человеку на дому комплексно оказываются медицинские и социальные услуги. Помимо межведомственной разобщенности, государство очень часто не видит или не ценит другие ресурсы, существующие на той или иной территории. НКО тоже склонны решать проблему в одиночку, не заявляя о себе, не предлагая себя как партнера тому же государству. Обе стороны должны увидеть друг друга: только государственная или только соседская, или только волонтерская, или только помощь НКО не заменят собой все, что нужно уязвимому человеку. Человек един, и пока его, со всеми его проблемами, потребностями, возможностями не поставят в центр внимания, пока не скоординируют вокруг него все ресурсы, подход так и будет оставаться фрагментированным: вот тут социальные услуги, вот тут медицинские, вот тут НКО ­чем-то поможет, вот тут школьники-­волонтеры пришли, вот тут соседи ­что-то сделали. К­то-то дублирует друг друга, а ­чего-то по-прежнему не хватает.

Тут не только к чиновникам вопрос, а ко всем участникам процесса и в целом к местным сообществам как к субъектам жизни на этой территории. Это вопрос зрелости самого сообщества: когда людям не все равно, что происходит с их земляками. Именно здесь важно создать бесшовную систему вокруг людей, которым нужна помощь. Изучая опыт Израиля, посетили один небольшой населенный пункт — там был человек, который ежедневно или через день обходил всех пожилых людей и выяснял, как у них дела, не нужно ли чего. У него достаточно полномочий и информации, чтобы обратиться в разные инстанции и организовать помощь, а его координирующая и информационная роль становится связующей для всех, кто оказывает те или иные услуги.

Первый шаг во взаимодействии волонтеров и государственных центров — это неформальное сотрудничество, во время котрого отрабатывается практика. Надеюсь, что проект московских волонтеров и геронтологического центра из пилотной стадии превратится в постоянно работающую схему. Возможно, будет заключено соглашение, дальнейшие шаги будут ­как-то формализованы, будет прописываться ответственность сторон, возможно, к модели смогут подключиться новые участники.

Я глубоко убеждена, что начинать нужно именно с взаимного понимания пользы сотрудничества и отработки практических механизмов. Люди должны увидеть, что это возможно, и что тогда 2+2 становится больше чем 4. Это уже мотивирует дальше вместе работать.

Существует мнение, что волонтер сегодня есть, а завтра — нет. Но это движение уже достаточно мощное и укоренившееся, практики устойчивы. Есть много ассоциаций, волонтерских центров, объединений. Это не отдельные добрые люди, которые сегодня помогают, а завтра ­что-нибудь произошло, и они уже не могут этого делать. На индивидуальном уровне риск того, что практика может оборваться, конечно, есть, но сложился институт волонтерства, когда не один, так другой человек придет в нужное время с нужным видом помощи. Все отлажено на системном уровне. Есть волонтерские центры, у которых мощная система CRM, преемственность и доступность информации, можно проследить историю. Коронавирус, кстати, показал, что именно волонтерские объединения стали одним из важных действующих лиц по решению продовольственных проблем тех, кто находится на изоляции, государство в одиночку точно не справилось бы тогда.

Участвует и бизнес, образуя альянсы с некоммерческими организациями. Например, у «Пятерочки» вместе с НКО существует проект «Корзина доброты»: в торговом зале стоит тележка с перечнем того, что можно купить и оставить для нуждающихся людей. Все собранное потом сортируется, упаковывается и передается людям, которые стоят на учете в партнерской НКО. Таких примеров много было во время пандемии, когда фонд продовольствия «Русь» с торговыми сетями формировал продовольственные наборы для людей одиноких, многодетных, пожилых. Я уже не говорю о том, что бизнес может выступить как благотворитель, поддержав местные практики заботы
— и ключевое в системе такой заботы в ближайшем окружении в том, что все ресурсы местные.

В этой сфере существует немалое количество стереотипов. Так, многие считают, что уход за уязвимыми людьми — дело прежде всего семьи. В ходе исследования старости, которое было проведено при поддержке Фонда в 2020—2021 гг., по результатам опроса «Если быть точным» [1] 77 % респондентов заявили, что помощь пожилым людям должны оказывать их родственники, 42 % — что это должно делать государство. И только 17 % считают, что это могут быть волонтеры или некоммерческие организации. Поэтому потребность в долговременном уходе в значительной степени скрыта, большой процент нуждающихся в уходе невидим, потому что все «вытягивает» семья за закрытыми дверями. И это порождает новые проблемы.

Родственный уход у нас практически не поддерживается, не стимулируется финансово (только неработающий член семьи может получать по уходу 1200 руб­лей в месяц). Хорошо, что в последнее время стали создаваться школы родственного ухода, ведь для него нужны знания, навыки, умение. Как правило, все ложится на женские плечи, порождая проблему «женщины-­сэндвича», которая разрывается между членами семьи, нуждающимися в уходе и заботе: еще не выросшими детьми или маленькими внуками и престарелыми родственниками. При этом в трудоспособном возрасте у нее могут быть еще и рабочие задачи. В итоге происходит выгорание, ухудшается экономическое состояние семьи, сильно страдает собственное здоровье женщины. К своему престарелому возрасту она сама оказывается в плачевном состоянии.

Семья не должна оставаться один на один с проблемами, без передышки, без помощи. Семья — часть сообщества, и ее различными способами нужно поддерживать и разгружать. Но стереотип про исключительно семейный характер ухода за пожилыми у нас очень распространен, глубоко укоренен в культуре. С этим надо точно ­что-то делать.

Многие надеются, что создаваемая система долговременного ухода решит существующие проблемы. Но уже на уровне пилота понятно, что далеко не всем нуждающимся в долговременном уходе система сможет дать все необходимое: она рассчитана только на очень тяжелые случаи и предусматривает ограниченное количество часов поддержки.

Мне кажется, в условиях нашей экономической и демографической ситуации нужно в принципе пересмотреть отношение к ценности каждого. Члены семьи уязвимого человека важны для общества, это не отработанный материал, который справляется, как может, и неважно, что с ним будет потом. Если ради постоянного ухода человек вынужден уйти с работы, значит на рынке труда минус один человек. Значит, налоги заплатит минус один человек. Значит, на систему социального обслуживания и здравоохранения рано или поздно свалится плюс один человек в тяжелом состоянии. Такой комплексный долгосрочный взгляд показывает, что мы все нужны друг другу, и нужно бережно относиться ко всем нашим ресурсам, и к человеческому капиталу в первую очередь.

Чтобы система заботы в сообществе развивалась, нужно, во-первых (и, мне кажется, это сейчас постепенно происходит), повышение солидарности местных сообществ и ответственности самих людей за свою жизнь и жизнь своего окружения. Чтобы не было просто совместного выживания, когда государство что может — делает, что не может — не делает, а от нас мало что зависит. Другая культура взаимоотношения в сообществах, переход сообществ на субъектную роль — очень важная задача для нашей страны.

Во-вторых, если говорить уже о системе заботы, важно поставить человека и его окружение в центр внимания. Конкретного человека с его проблемами, потребностями, возможностями, особенностями — все это должно учитываться при организации заботы о нем.

В-третьих, требуется преодоление межведомственных барьеров, должна быть комплексная оценка всех особенностей ситуации и работа с конкретным случаем. При этом нужно видеть и использовать все ресурсы сообщества.

И последнее — должна быть система координации и осознанного взаимодействия всех участников системы заботы.

*По материалам интервью Татьяны Дроздовой с Марией Морозовой специально для СоциоДиггера.

 

---

[1]  В 2020—2021 гг. при поддержке Фонда проводилось исследование «Старость» для публикации на сайте «Если быть точным». Этот сайт — единая платформа для НКО, бизнеса, журналистов и представителей других отраслей, которые работают с социальными проблемами в России.