Историческая память о Второй мировой войне: как трансформируется образ стран-участниц

В России всплеск академического и общественного интереса к проблематике памяти возник в 2000‑е годы, на два десятилетия позже, чем в Западной Европе. Дополнительным стимулом роста интереса стал юбилей Победы в 2005 г. и возникшая в связи с ним научная и публичная дискуссия. Для советской политики памяти Победа в Великой Отечественной войне — ключевое историческое событие начиная с середины 1960‑х годов. Для современной России Победа — своего рода «миф происхождения». Все опросы и иные исследования показывают, что для россиян Победа в Великой Отечественной войне — один из наиболее значимых символов ^[1], вне зависимости от того, задавался ли вопрос в закрытой ^[2] или открытой форме ^[3]. Среди важнейших исторических событий Великая Отечественная война неизменно занимает первое место и «заслоняет» Вторую мировую войну в историческом нарративе и исторической памяти России и некоторых постсоветских стран.

Вторая мировая война остается важным событием в коллективной памяти всех стран, в которых проводились соответствующие исследования. Однако значимость этого события различается для постсоветского пространства и государств Западной и Восточной Европы. В большинстве стран память о Второй мировой войне дифференцируется в зависимости от нескольких социально‑демографических факторов, среди которых наиболее значим поколенческий ^[4]. Однако в России в отношении к Великой Отечественной войне сколько‑нибудь значимая дифференциация отсутствует. ни поколенческая принадлежность, ни уровень образования, ни регион, ни тип поселения, ни прочие социально‑демографические факторы практически не оказывают влияния на отношение к данному событию ^[5]. Среди стран бывшего СССР только в Беларуси можно отметить сходную ситуацию. С другой стороны, в странах Балтии сумма нейтральных и отрицательных оценок победы Советского Союза в Великой Отечественной войне в 2009 году составляла 35–40 %, что радикально отличало их от остальных республик (рис. 1).

Большинство исследователей исторической памяти согласны в том, что события и ценности сегодняшнего дня определяют видение прошлого в гораздо большей степени, чем факты и работы профессиональных историков. Это можно проследить и по тому, как менялись представления о роли стран — участниц Второй мировой войны и оценки связанных с войной событий.

Согласно опросу, проведенному компанией ICM Research в 2015 г. во Франции, Германии и Великобритании (рис. 2), на вопрос о том, какая страна сыграла наибольшую роль в победе над Германией в 1945 г., более половины опрошенных во Франции и Германии назвали Соединенные Штаты, а в Великобритании выше всего поставили вклад своей страны. Роль СССР назвали решающей лишь от 8 % во Франции до 17 % в Германии.

Близкие результаты были получены в опросе YouGov, в котором принимали участие жители семи государств. Граждане США и Великобритания выше всего оценивали роль своей страны. При этом ни в одной европейской стране роль СССР не оценивалась как наиболее значительная (рис. 3).

В представлениях о вкладе каждой страны, конечно, отражается исторический опыт Западной Европы, которую освобождали в основном Союзные войска. национальная политика памяти концентрируется преимущественно на событиях, происходивших в собственной стране, а событиям за ее пределами уделяется сравнительно меньше внимания^[8]. Свою роль сыграла и холодная война, когда вклад Советского Союза и советских солдат хотя и не замалчивался полностью, но уходил на второй план в сравнении с вкладом США и Великобритании. Это можно видеть и в школьных учебниках истории многих стран, и в СМИ, и в художественных и документальных фильмах.

Данные Французского института общественного мнения (IFOP) позволяют более детально рассмотреть динамику массовых представлений и служат дополнительным аргументом в пользу предложенной интерпретации (рис. 4). В мае 1945 года ведущая роль СССР отмечалась большей частью французских респондентов. Однако к 1994 году доля придерживающихся этой позиции снизилась более чем вдвое — д о 25 %. При этом выросло число тех, кто считает решающим вклад США (до 49 %). В последующие годы доля первых уменьшалась до 20–23 %, доля вторых росла до 54–58 %. Можно предположить, что данные 1994 года показывают, как противостояние в холодной войне отразилось на восприятии прошлого, в результате чего место «главного победителя» во Второй мировой вой не заняли Соединенные Штаты.

Данные еще одного исследования, которое проводилось качественными методами, демонстрируют, что на сегодняшний день у молодых людей в самых разных странах мира (Канада и Австралия, Италия и Германия, Франция и Великобритания, Китай и Япония, США и новая Зеландия) сложилась западно/американоцентричная картина войны. Молодым людям (прежде всего, студентам университетов)^[10] задавался открытый вопрос о главных событиях войны. авторы исследования подчеркнули, что картина Второй мировой войн ы (Великой Отечественной для россиян) разительно отличает респондентов из России от всех остальных. Молодые россияне, в целом продемонстрировавшие неплохие в сравнении с другими респондентами базовые исторические знания Второй мировой войн ы, главными событиями называли Сталинградскую битву, курскую дугу, блокаду Ленинграда, но не говорили о Холокосте. Молодые люди других стран не вспоминали ни одного из этих сражений на Восточном фронте, для них главными были Перл‑Харбор, атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, Холокост. Единственным общим событием — символом Второй мировой оказалось открытие Второго фронта ^[11].

Разумеется, общая картина Второй мировой войн ы в странах за пределами Европы гораздо сложнее: особый взгляд у Японии, Китая, Южной и Северной Кореи, Турции, Индии, Ирана, арабских стран и стран Африки и Южной Америки ^[13]. Представление о целях и задачах стран‑ участниц, общих итогах, роли своей страны/континента и даже о датах начала и окончания войны могут разительно отличаться от европейских и североамериканских.

Вплоть до недавнего времени сохраняется существенное различие в оценке атомных бомбардировок японских городов. американцы в 2005 г. в целом оценивали их негативно ^[14], но продолжали считать, что они способствовали быстрейшему окончанию войны (рис. 5), а 80 % полагали, что эти бомбардировки спасли жизни американцев, приблизив окончание войны ^[15].

Очевидно, что взгляды на эти бомбардировки в США и Японии не совпадают. Подтверждение этому — данные опроса Pew Research Center в США и Японии. В 2015 году оправданными атомные бомбардировки японских городов считали 56 % жителей США и только 14 % — Японии. неоправданными — 34 % и 79 % соответственно ^[17]. Хотя в настоящее время жители двух стран считают Японию и США дружественными государствами, но последствия прошлого противостояния продолжают сказываться. косвенным свидетельством этого могут служить ответы на вопросы о личных характеристиках: американцы приписывают японцам разнообразные положительные качества значительно чаще, чем японцы — американцам.

Может ли в будущем измениться видение роли каждой страны‑участницы? Ответ на этот вопрос можно предложить, исходя из данных опросов населения США, Японии и Германии. Эти страны были противниками во Второй мировой войне, в глазах друг друга выглядели недружественными державами, а в отношении их граждан друг к другу отрицательные оценки абсолютно доминировали. Однако к 2015 году, по данным Pew Research Center, более двух третей жителей США считали, что Японии можно доверять, причем данная позиция доминировала во всех социальных группах ^[18].

Во взаимоотношениях США с Германией наблюдается еще большее доверие и взаимно высокие оценки дружественности в обеих странах, хотя в США сохраняется память о Холокосте. более того, ассоциации Второй мировой войны и Германии с Холокостом заметно сильнее в поколении младше 35 лет (то есть социализировавшихся после холодной войны), чем в старших поколениях. В этом поколении соблюдение прав человека ценится особенно высоко.

Среди исследователей исторической памяти доминирует конструктивистский подход: актуальные события могут существенно трансформировать публичный исторический нарратив, оценки исторических событий и деятелей, в целом отношение к прошлому может меняться в зависимости от того, что происходит в настоящем. Это означает, что недооценка и/или негативная оценка роли СССР в победе (наблюдаемые сегодня во многих странах по данным кросс‑национальных исследований ^[19]) может измениться в будущем.

[1] Горшков М., Давыдова Н. Историческое самосознание россиян // Мониторинг общественного мнения. 2005. № 1. С. 18; Великая Отечественная война // Левада‑Центр. 29.04.2015. URL: https://www.levada. ru/2015/04/29/velikaya‑o techestvennaya‑vojna (материал создан и распространен российским юридическим лицом, признанным выполняющим функции «иностранного агента»); Великая победа — главное событие в истории нашей страны в XX веке // ВЦИОМ. 23.06.2020. URL: https://wciom.ru/analytical‑r eviews/analiticheskii‑o bzor/ velikaya‑p obeda‑glavnoe‑s obytie‑v‑istorii‑n ashej‑strany‑v‑xx‑veke.

[2] Великая Отечественная война // Левада‑Центр. 29.04.2015. URL: https://www.levada.ru/2015/04/29/ velikaya‑otechestvennaya‑vojna (материал создан и распространен российским юридическим лицом, признанным выполняющим функции «иностранного агента»).

[3] Главные события двадцатого века // ВЦИОМ. 28.10.2008. URL: https://wciom.ru/analytical‑ reviews/ analiticheskii‑ obzor/glavnye‑s obytiya‑dvadczatogo‑veka.

[4] См., например: Schuman H., Scott J. (1989) Generations and Collective Memories. American Sociological Review. Vol. 54. P. 359—381; Schuman H., Corning A. (2012) Generational Memory and the Critical Period. Evidence for National and World Events. Public Opinion Quarterly. Vol. 76. No. 1. P. 1—31; Griffin L.J. (2004) Generations and Collective Memory Revisited: Race, Region, and Memory of Civil Rights. American Sociological Review. Vol. 69. No. 4. P. 544—557.

[5] Восприятие населением новых независимых государств общей истории ХХ века. аналитический отчет // Евразийский монитор. 2009. URL: https://eurasiamonitor.org/issliedovaniia#ul‑id‑18‑28; Исторические события: узнаваемость и оценки // ЦИРКОН. URL: http://doverie.zircon.tilda.ws/fact.

[6] Источник: Евразийский монитор, 2009. URL: https://eurasiamonitor.org/issliedovaniia.

[7]Источник: ICM Research. URL: https://newcoldwar.org/europeans‑u nderestimate‑soviet‑a rmys‑role‑in‑wwii‑victoryover‑nazism.

[8] Вклад собственной страны в победу над Германией, как правило, оценивается много выше, чем вклад других стран. См. об этом: Roediger H.L. et al. (2019) Competing National Memories of World War II. Proceedings of the National Academy of Sciences. Vol. 116. No. 34. P. 16678—16686.

[9] Источник: YouGov. URL: https://yougov.co.uk/topics/politics/articles‑ reports/2015/05/01/Britain‑ America‑ disagree‑who‑did‑more‑beat‑nazis.

[10] Существенным ограничением исследования является то, что во многих странах опрос проводился на английском языке, за исключением стран Оси.

[11] Abel M., Umanath S., Fairfield B., Takahashi M., Roediger H.L., Wertsch J.V. (2019) Collective Memories across 11 Nations for World War II: Similarities and Differences Regarding the Most Important Events. Journal of Applied Research in Memory and Cognition. Vol. 8. No. 2. P. 178—188.

[12] Источник: IFOP. URL: https://www.ifop.com/publication/la‑nation‑qui‑a‑le‑plus‑contribue‑a‑la‑defaite‑delallemagne/.

[13] См. об этом: Память о Второй мировой войне за пределами Европы / под ред. А.И. Миллера, А.В. Соловьева. СПб. : Изд‑во Европейского университета в Санкт‑Петербурге, 2022.

[14] Associated Press World War II/Japan Study Conducted by Ipsos Public Affairs Release. Date: July 12, 2005. Project #81‑4621‑13. URL: https://bit.ly/3PM2MaN.

[15] Там же.

[16] Источник: там же.

[17] Americans, Japanese: Mutual Respect 70 Years After the End of WWII. Pew Research Center. 07.04.2015. URL: http:// www.pewglobal.org/2015/04/07/americans‑ japanese‑mutual‑r espect‑70‑years‑ after‑the‑end‑of‑wwii.

[18] Там же.

[19] См., например: данные на рис.  1; Giner‑Sorolla R. et al. (2021) Assigning Moral Roles within the Second World War in Europe: National Similarities, Differences, and Implications for Group‑Level Moral Representations. Asian Journal of Social Psychology. Vol. 24. No. 3. P. 3,7,11.