К вопросу об охране памятников

На счету бывшего московского мэра Ю. М. Лужкова несомненная общественная заслуга: благодаря ему, кажется, абсолютно все знают, что есть некое наследие, памятники архитектуры, которые Лужков сносил, и якобы за это его сняли. Конечно, сняли его не только за это, но в частности и по этой причине. В ­какой-то момент любить это наследие стало модным, и теперь в его адепты и ценители записались даже те, кто совсем недавно не представлял, что это такое и с чем его едят.

Последние десятилетия для архитектурного наследия Москвы вполне сопоставимы с мрачными 1930-ми годами. Более того, ситуация стала гораздо хуже. Тогда памятники, обычно культовые, выбивались точечно, их уничтожение, помимо борьбы с религией, во многих случаях объяснялось градостроительными задачами — расширение и реконструкция Тверской и других улиц, создание московского метрополитена и т. п. Теперь же рядовое наследие стало уходить с потрясающей быстротой, поэтому облик исторического центра Москвы меняется далеко не в лучшую сторону.

Гибель наследия обусловлена целым рядом факторов. Это хищническая эксплуатация без капитальных ремонтов, не говоря уже о реставрациях. У многих зданий просто исчерпан запас прочности — не все можно восстановить и не все имеет смысл восстанавливать. Значительную роль играет фактор строительного качества исторических построек. Бережная эксплуатация и реставрация могут лишь продлить срок их жизни.

К сожалению, архитектура советского периода часто создавалась с применением материалов не самого лучшего качества, что делает очень сложной ее реставрацию. Ситуация с дореволюционными крупными доходными домами эпохи модерна-­неоклассицизма гораздо лучше, чем, например, с постройками эпохи конструктивизма. Первые до сих пор определяют образ исторического центра, они гораздо качественнее построены, без применения ­какого-­нибудь камышита (блоков прессованного камыша, из которых любили делать внутренние стены в конструктивистских домах) и прочих уникальных находок советского прогрессивного домостроения: шлакоблоков, глины с дранкой, асбеста и т. д. и т. п. В таких домах зачастую нужно заменять значительные участки стен, что ставит вопрос о подлинности объекта. Видимо, для зданий советского периода понятие подлинности должно отличаться от зданий XVII — начала XX века.

Отметим, что и качество любимых населением «сталинских домов» в значительной степени преувеличено. По сути, это очередная московская легенда. Да, они «красиво нарисованы», но зачастую окружены сетками, чтобы падающие лепные детали не задели прохожих.

Еще одна серьезная проблема — «реставрация по-московски», когда объект в результате работ может приобрести несвой­ственные ему черты: появляются мансарды, стеклопакеты, строение расширяется в разные стороны и вообще выглядит так, как будто его возвели вчера. Случалось, что по проектной документации реставрационные работы вела ­какая-­нибудь серьезная организация, а при обследовании памятника обнаруживались гастарбайтеры с красками и кисточками.

Музыкальный павильон конного двора в усадьбе Кузьминки, реставрация которого была даже отмечена премией, очень скоро после ее вручения стал выглядеть менее презентабельно — начала отваливаться штукатурка. Реставрация памятников на парадном дворе усадьбы и Ванного домика выполнена на таком уровне, что Музей Москвы одно время даже отказывался брать отреставрированные объекты на баланс и использовать их.

Очень многие объекты восстанавливают, используя вместо специального реставрационного кирпича кирпич с ближайшего строительного рынка. Это усугубляет проблемы памятника и делает результат реставрационных работ недолговечным.

Замечу, что и попытки реставрации и реконструкции жилых конструктивистских зданий, за исключением дома Наркомфина архитектора М. Я. Гинзбурга, весьма неудачны. На Преображенском валу есть известный конструктивистский квартал, построенный архитектором И. С. Николаевым. Там очень наглядны все стадии «преобразования» конструктивизма: руины без кровли и перекрытий; естественный исторический облик с обвалившимися балконами, гнилой столяркой и живописно облупившимися стенами; стадия после реконструкции, когда дом выглядит как новодел.

К сожалению, у нас очень слабая законодательная база. Еще с советского времени охрана памятников носила больше декларативный, чем практический характер, а за постсоветское время ситуация изменилась к худшему. Старая система арендно-­охранных договоров давно не работает, пользователи и арендаторы очень часто оказываются бесконтрольными и на практике могут делать с памятниками что считают нужным. Даже в Московском Кремле, в Патриарших палатах появились стеклопакеты.

Если мы хотим реально сохранить памятники, органы, занимающиеся охраной наследия, должны быть «придуманы» заново, в первую очередь выведены из-под опеки городских структур и подчинены федералам. Лишь при этом условии они могут стать менее зависимыми от руководства города (это относится не только к Москве, но и к регионам). Чтобы повысить авторитет проблематики охраны наследия, видится перспективным создание поста уполномоченного по охране наследия (с соответствующим аппаратом) и ускорение очень затянувшихся работ по созданию Свода памятников, которые ведет Институт искусствознания. В перспективе желательно создать институт Свода памятников.

Чтобы предотвратить гибель наследия в провинции, нужна государственная программа консервации. Это достаточно дешевый и эффективный вариант. Иначе естественным путем произойдет смена состава памятников в стране.

Серьезная проблема в том, что в Москве старый город, в отличие от других европейских столиц, не имеет никакого юридического статуса, то есть это понятие географическое — Москва в пределах либо Садового кольца, либо Камер-­Коллежского вала. Поэтому городской стройкомплекс без рефлексии рассматривает исторический центр как строительную площадку. Чего стоит нашумевшая история с вовремя остановленным общественностью строительством депозитария музеев Московского кремля на Боровицкой площади, хотя, казалось бы, у этого места двой­ная защита: оно находится в охранной зоне двух известнейших московских архитектурных ансамблей: Кремля и Пашкова дома. Более того, Кремль имеет международное значение и находится под охраной ЮНЕСКО. Тем не менее система охраны памятников не сработала. Поэтому идея перевести исторический центр под президентское управление выглядит одной из действенных памятникозащитных мер.

Кстати, о памятниках ЮНЕСКО. В Москве их очень мало: Кремль и Красная площадь, церковь Вознесения в Коломенском и Новодевичий монастырь. Список несколько странный и наводит на мысль о недоработке специалистов. Так, не менее значима для отечественной архитектуры церковь в Дьякове, которая расположена совсем недалеко от церкви в Коломенском, а Донской монастырь по сохранности практически аналогичен Новодевичьему, причем выгодно отличается от него в лучшую сторону состоянием дореволюционного некрополя, и т. п.

Постановка памятников на охрану — процесс долгий и муторный (государство вполне могло бы его стимулировать), но это нужно сделать. По большому счету на охрану ЮНЕСКО необходимо ставить центр Москвы как цельный единый памятник, в состав которого входили бы и некоторые оказавшиеся на окраине города значимые бывшие загородные усадьбы.

Что можно сделать? Можно требовать от властей сохранения определенных районов города как образцово-­показательной «Старой Москвы». Даже если идею одобрят, для ее воплощения потребуются гигантские вливания из бюджета, который, сами понимаете, не резиновый…

Надо понимать, что все объекты, не входящие в старую Москву и не имеющие никакого статуса, — потенциальная уходящая натура. И сохранить ее для будущих поколений можно только одним способом — фиксацией. Некий государственный орган должен стать «ведомством уходящей натуры».

К положительным тенденциям последнего времени можно отнести более широкое, чем раньше, понимание проблемы наследия. Осознана ценность среды, исторических видов, перспектив и панорам, значимость которых, увы, обычно понимается после их уничтожения. Так, новая застройка вокруг церкви Ивана Воина на Большой Якиманке убила практически все исторические виды на нее. Едва ли не с любой точки Иван Воин воспринимается на фоне современной застройки, напоминая один из любимых приемов бывшего главного архитектора Москвы М. М. Посохина-­старшего, который остряки-­искусствоведы сформулировали следующим образом: «увидеть красивую церковь, подкрасться и встать сзади».

То же самое можно сказать и про большой старообрядческий храм напротив Бело­русского вокзала, еще не так давно являвшийся доминантой —теперь он превратился в красивую безделушку на фоне огромных современных офисных зданий.

В перспективе Тверской улицы неожиданно оказалась огромная «керосинка» — гостиница Дома музыки на Садовом кольце недалеко от Павелецкого вокзала. Она прекрасно видна и с Красной площади.

Общественность неоднократно выступала за спасение зданий, которые юридически являлись не памятниками, а объектами среды. В этом плане очень характерна борьба за сохранение Пушкинской площади — одного из самых «московских» уголков столицы. Цельного ансамбля застройки по периметру площади не сложилось (она разновременна и в значительной степени эклектична), но ее очень любят москвичи, ласково называя «Пушкой». Популярности площади способствует концентрация в ее районе культурно-­зрелищных учреждений, кафе и ресторанов, а также достаточно больших озелененных пространств, ныне, увы, нехарактерных для исторической части Москвы. Сквер у памятника Пушкину (разбит в конце 1940-х — начале 1950-х годов) признан одним из лучших скверов Москвы и является памятником архитектуры и садово-­паркового искусства (архитекторы М. А. Минкус и А. М. Заславский). Лестница-­эстакада в конце сквера (под ней находится проезд, соединяющий Малую и Большую Дмитровки) — вход в кинотеатр «Россия», сооруженный в 1961 году (архитекторы Ю. Н. Шевердяев, Д. С. Солопов, Э. А-С. Гаджинская, инженеры Ю. А. Дыховичный, Е. П. Станиславский), — интересный и недооцененный памятник модернизма, на долгое время ставший примером при строительстве такого типа сооружений.

Одна из серьезных московских памятникоохранных проблем — доступность. Столица постепенно становится все более закрытым городом, и в те места, куда еще лет десять назад можно было попасть без труда, сегодня прийти достаточно сложно. Ряд объектов недоступен для посещения, невозможен общественный мониторинг ситуации в них. Справедливости ради стоит сказать, что Департамент культурного наследия 18 апреля и 18 мая организует доступ в ряд зданий, в том числе в некоторые особняки, занятые посольствами.

Отсутствие доступа — обычные бюрократические препоны, ведь далеко не везде сидят серьезные секретные организации. Но бывает, что арендаторы просто не хотят показывать общественности, в каком состоянии находится вверенное им культурное наследие (санаторий в усадьбе Виноградово, ВНИИ охраны природы в усадьбе Знаменское-­Садки, усадьба Узкое и др.).

Помимо исторического центра, необходимо уделять внимание и московским окраинам. По мере увеличения территории Москвы, в ее составе оказалось достаточно большое количество бывших подмосковных усадеб, храмов, дач рубежа XIX—XX веков и др. Этим памятникам не везло на протяжении XX века. Неудачи первого периода вой­ны и патриотическая истерия привели к появившемуся в 1915 году указу Николая II о ликвидации немецкого землевладения в России и национализации земель, дач и усадеб у лиц, формально сохранявших немецкое подданство (эта модель была позднее востребована большевиками). Некоторые усадьбы пострадали во время немецких погромов 1915 году — например, Архангельское-­Тюриково, принадлежавшее Маркам. Во время Гражданской вой­ны ценности, хранящиеся в усадьбах, были вывезены в Москву, многие усадьбы уничтожены, а в тех, что уцелели, обосновались различные учреждения: больницы, школы, колхозы и совхозы, дома отдыха, санатории и т. п.; ближайшие к городу усадьбы оказались в ведении разного рода научно-­исследовательских институтов. Деятельность подавляющего большинства новых владельцев привела к искажениям облика и утратам многих фрагментов усадебных ансамблей, разрушению и полной гибели части из них. То, что сохранилось до наших дней, — лишь малая часть некогда огромного усадебного наследия.

После увеличения территории столицы в результате постройки кольцевой автодороги Москва более чем на десятилетие стала городом, большую часть которого составляла не городская застройка, а поля, леса, луга, села и деревни. По мере развития нового строительства памятники оказались в бедных достопримечательностями новых «спальных» районах. Казалось бы, после вхождения в черту Москвы их изучение должно было приобрести новый импульс, но по ряду причин этого не произошло. Московские историки и краеведы по традиции продолжали заниматься городом в его исторических границах, «не опускаясь» до бывших окрестностей. В свою очередь исследователи Подмосковья «перешагивали» через них, интересуясь только тем, что расположено за пределами столицы. Таким образом, вокруг бывших загородных объектов образовалась «мертвая», неисследуемая зона. Это привело и приводит к гибели ряда памятников.
Например, при сносе поселка Бутово без обследования и фиксации были уничтожены постройки рубежа XIX—XX веков, часть из них очевидно входила в состав усадеб, на территориях которых был устроен этот поселок.

Очень сложная ситуация с усадьбой Знаменское-­Садки, которую занимает ВНИИ экологии. Господский дом — памятник классицизма, до недавнего времени сохранявший свои парадные интерьеры (в частности, известный Розовый зал, отделанный под мрамор, с хорами для музыкантов и потолочным плафоном «Марс на колеснице»), — не используется и гибнет. Руководство института закрыло доступ на его территорию.

Интерьер усадьбы Знаменское-Садки

Огромный деревянный господский дом в Виноградове (дом Р. В. Германа) отмечен журналом «Forbes» как один из шести значимых достопримечательностей России, которые скоро исчезнут. Налицо явная недооценка масштабов стихийного бедствия — к сожалению, список того, что находится под угрозой исчезновения, мог бы составить не одну книгу.

Усадьба Виноградово

Требуют реставрации грандиозный конный двор в усадьбе Узкое, сложенный из кирпича в виде обширного замкнутого каре, и Большие оранжереи 1770—1780-х годов. Основной усадебный ансамбль (господский дом и флигели) также заслуживает научной реставрации.

В усадьбе Кузьминки в аварийном состоянии находятся скотный двор (ферма) и Померанцевая оранжерея со знаменитым Египетским залом.

Померанцевая оранжерея в усадьбе Кузьминки

Обрушение потолка на Конном доре в усадьбе Кузьминки

Фактически погибли после пожара деревянные части главного дома графов Разумовских в их усадьбе на Гороховом поле.

Крайне запущены все без исключения усадебные парки, за которыми нет правильного ухода. За время, прошедшее с 1917 года, они частично были выруб­лены, затем одичали и разрослись. Как правило, от прежних насаждений осталось немного — почти везде меньше десяти процентов. Аналогичные примеры можно приводить и приводить…

Новый подход к использованию бывших загородных усадеб мог бы создать интереснейший комплекс музеев-­усадеб, в определенной степени сопоставимый с аналогичным комплексом пригородов Петербурга. Москва перманентно провозглашается властями туристическим центром, однако это более декларация, чем практика.

При всей спорности реставрации усадьбы Царицыно, она превращена в хорошую музейно-­выставочную площадку. Однако там в основном экспонируются второстепенные вещи из Русского музея, хотя более интересные экспонаты, причем московские, есть в столице — правда, в федеральных музеях. Среди них ГИМ, Государственный литературный музей, Музей архитектуры, в котором хранится, например, огромный Макет Кремлевского дворца, спроектированного В. И. Баженовым
(не осуществлен).

Необходимо строительство депозитария в музее-­усадьбе Кусково. До сих пор все музейные службы, в том числе хранение и дирекция, расположены в исторических помещениях, хотя давно пора выстроить для этих целей новое административное здание. Можно музеефицировать ряд интересных объектов, сделать по крайней мере одну из оранжерей действующей, выращивая там растения, характерные для XVIII века, и показать собрание музея в гораздо более полном виде.

Одна из проблем — гидроизоляция зданий. Так, из-за этого был закрыт Голландский домик…

Издержки реставраций советского времени также дают о себе знать. В частности, из-за этого берега пруда были «одеты» в бетон, что диссонирует с сохранением Кускова как усадьбы XVIII века. Воссозданная американская оранжерея долгое время не использовалась. Воссозданный вольер для птиц не используется до сих пор и опять обветшал.

Одним из мест, где напрашивается создание музейной структуры, является усадьба Узкое — уникальнейший историко-­культурный комплекс, резко выделяющийся даже на фоне богатых усадьбами юго-западных окрестностей Москвы. В Узком, ныне занимаемом санаторием, уцелела большая часть территории с планировкой, жилыми и хозяйственными постройками и окружающим ландшафтом. Огромный интерес представляет находящееся в усадьбе художественное собрание. По своему уровню оно является весьма значимым даже в насыщенной музеями столице.

Усадьба Узкое

 Узким связаны имена знаменитых философов, профессоров МГУ С. Н. и Е. Н. Трубец­ких (сводных братьев владельца усадьбы члена Государственного Совета П. Н. Трубецкого). В 1900 году в Узком на руках у С. Н. Трубецкого (впоследствии — первого выборного ректора Московского университета) скончался его друг — выдающийся русский философ академик В. С. Соловьев, которого здесь навещал В. О. Ключевский. В советское время в Узком, ставшем санаторием, жили и работали практически все выдающиеся отечественные ученые. Собранные материалы дают возможность ставить вопрос о зачислении этой усадьбы в разряд особо ценных объектов культурного наследия. Однако запущенный владельцем деревянный усадебный дом может до этого не дожить…

Окраины Москвы — это и военные памятники, связанные с обороной столицы в 1941 году. Традиционно они оказываются в небрежении, гибнут и уничтожаются, хотя некоторые из них вполне могли бы стать аттрактивным объектом показа: например, линия обороны 5-й Московской дивизии народного ополчения в Теплостанском лесу.

Хочется отметить, что даже с принятием самых лучших законов памятники невозможно будет спасти при отсутствии заинтересованности в этом самых широких слоев населения. Нужна государственная программа по поддержке и поощрению краеведения и массового издания краеведческой литературы.

Усадьба Ясенево

Несмотря на перемены постсоветского периода, проблема сохранения памятников в нашей стране осталась нерешенной. Это касается всех ее аспектов — будь то выявление, обследование, изучение или даже публикация документов и издание литературы. Речь идет не только о Москве. Во многих регионах, где руководители еще не утратили президентское доверие, дело с охраной наследия обстоит почти аналогичным образом.

Ни одной стране, образованной на территории бывшего СССР, не удалось решить проблему охраны памятников. Как ушли почти полностью цивилизации древности, оставив жалкие (хотя и красивые) обломки, так и старая российская цивилизация уходит, оставляя лишь избранные образцы своего искусства. Старые здания не могут жить благополучно, будучи ценимы только специалистами и любителями. Это большая и непозволительная роскошь в современном мире. Поэтому мы имеем то, что имеем…