Китай в восприятии россиян: что меняется и что неизменно?

В новом геополитическом контексте, возникшем с началом СВО, перспективы развития отношений с Китаем приобрели, разумеется, особое значение для России. Поэтому целесообразно присмотреться к тому, как восточный сосед воспринимается сегодня российскими гражданами. а поскольку ФОМ с начала ХХI века неоднократно обращался к этой теме, у нас есть возможность заметить симптомы изменений в представлениях россиян о Китае.

Динамика мнений о российско-Китайской дружбе определяется градусом взаимоотношений России с Западом

Как видим на рисунке 1, участники всех опросов чаще признавали Китай дружественным государством, но соотношение мнений менялось весьма существенно.

Примечание. В 2014 г. проведено два замера. Приводятся усредненные значения за год.

Позволим себе предположить, что такая динамика обусловлена прежде всего переменами во взаимоотношениях России не с Китаем, а с Западом, которые неизменно больше интересуют россиян и интенсивнее освещаются и комментируются в медийном пространстве. Здесь срабатывает эффект «сообщающихся сосудов»: когда отношения с Западом выглядели более или менее партнерскими, сомнения россиян в дружеском расположении Китая были относительно широко распространены — в 2006 и 2007 году (заметим, что в 2007 году опрос прошел за неделю до Мюнхенской речи В. Путина). когда же отношения с Западом резко ухудшились — в 2014 году, после присоединения Крыма и начала вооруженного конфликта на Донбассе, — такие сомнения рассеялись и перевес разделяющих мнение о дружелюбии восточного соседа над сторонниками противоположной точки зрения стал подавляющим. В эту логику вполне вписывается и странное, на первый взгляд, снижение доли признающих Китай дружественным государством в 2018 г. Обратим внимание на дату: опрос в этом году был проведен 1 июля, в разгар Чемпионата мира по футболу, когда толпы вполне дружелюбных иностранных (прежде всего, разумеется, западных) туристов наводнили российские города и телеэкраны, а любые сюжеты, связанные с противоречиями между Россией и Западом, ушли на периферию новостной повестки и общественного внимания — частью из-за «фестивальной» атмосферы ЧМ, частью — из-за шока от анонсированной двумя неделями ранее пенсионной реформы. никаких дополнительных поводов сомневаться в дружественности Китая в этот момент не появилось, но градус латентной конфронтации с Западом снизился — и именно это, как нам представляется, предопределило снижение доли выражающих уверенность в том, что Китай — друг России. Сейчас эта доля снова заметно выросла, достигнув 70 %. Распределение мнений, отметим, сегодня почти не варьируется в зависимости от социально-демографических характеристик респондентов, но люди, предпочитающие черпать новости из интернета, считают Китай недружественным вдвое чаще, чем ориентирующиеся на традиционные СМИ (18 % и 9 % соответственно).

Россияне считают Китай более успешной страной, а Россию — более влиятельной

Ключ к пониманию восприятия российско-китайских отношений большинством российских граждан дают распределения мнений на два вопроса (рис. 2, 3) — о темпах развития двух стран и об их влиянии на мировой арене.

На протяжении 20 лет большинство россиян (в среднем за этот период — 66 %, крайние точки — 56 % и 76 %) полагают, что Китай развивается успешнее, нежели Россия, и лишь немногие (в среднем — 2 0 %, крайние точки — 1 5 % и 26 %) считают, что успешнее развивается наша страна. на протяжении этого же периода примерно такое же в количественном отношении большинство россиян (в среднем — 6 3 %, крайние точки — 5 7 % и 73 %) полагают, что Россия имеет большее влияние в мире, чем Китай, а противоположное мнение разделяется втрое меньшим числом наших сограждан (в среднем — 2 1 %, крайние точки — 11 % и 33 %).

Казалось бы, если мнение (а точнее сказать — знание) о более высоких темпах развития Китая является константой, по крайней мере, на протяжении двух десятилетий, то уверенность в том, что Россия влиятельнее на мировой арене, должна постепенно идти на убыль: вроде бы в XXI веке трудно отрицать, что темпы развития страны в относительно длительной временнóй перспективе предопределяют и ее влияние в мире. но, как видим, ничего подобного не происходит (во всяком случае, с 2004 года).

Отметим справедливости ради, что определенная корреляция между представлениями россиян о темпах развития и международном влиянии двух стран все же существует. Так, по данным последнего опроса, если люди, считающие, что Россия развивается успешнее Китая, почти единодушно выражают уверенность и в том, что наша страна более влиятельна на мировой арене (86 % в этой группе — против 10 % полагающих, что Китай влиятельнее), то среди считающих, что успешнее развивается Китай, мнение о превосходящем международном влиянии России разделяют лишь чуть более половины (54 % — против 33 % полагающих, что по влиянию в мире она уступает Китаю)^[2].

Тем не менее приведенные данные определенно свидетельствуют о том, что для большинства россиян темпы развития страны и ее международное влияние — переменные во многом независимые. И мы, в общем-то, по всей совокупности знаний о российском массовом сознании понимаем, что за этим стоит: в первом случае речь идет главным образом об экономическом и технологическом прогрессе, во втором — о военном потенциале. То есть россияне в большинстве своем уверены, что Китай как экономическая сверхдержава развивается успешнее, но в военно-политическом отношении уступает России. И именно это определяет динамику восприятия российско-китайских отношений.

Примечание. В 2014 г. проведено 2 замера. Приводятся усредненные значения за год.

Как видим (рис. 4), в опросах 2006–2009 годов респонденты немного чаще говорили, что усиление Китая угрожает интересам России, чем поддерживали противоположную точку зрения. Однако в 2014 году распределение мнений кардинально изменилось, и здесь, надо полагать, проявляется уже упомянутый эффект «сообщающихся сосудов»: в контексте резкого ухудшения отношений с Западом растущая мощь Китая, не поддержавшего Запад в этой конфронтации, гораздо реже воспринимается как источник опасности для России. когда же с началом СВО противостояние России с Западом достигло беспрецедентной остроты, а в число стран, присоединившихся к новым санкциям, вошли многие из тех, которые воспринимались ранее если и не как «друзья» России, то, во всяком случае, и не как ее «враги», эта тенденция получила дальнейшее развитие, и сейчас уже две трети россиян (68 %) не видят потенциальной угрозы в усилении Китая.

Уточним: по прошлым исследованиям^[3] нам известно, что «китайская угроза» ассоциируется у россиян прежде всего с демографическим дисбалансом: гигантская численность населения Китая (в сочетании с низкой плотностью населения Сибири и Дальнего Востока) заставляет многих наших соотечественников в той или иной мере опасаться территориальной экспансии восточного соседа. Причем предполагается, что он может занять принадлежащие России земли не столько силой оружия (о военной опасности со стороны Китая участники опросов и фокус-групп говорили редко), сколько планомерным заселением российских территорий, которое в не слишком отдаленной перспективе создаст предпосылки для их отторжения. а другой облик «китайской угрозы» в российском массовом сознании связан с экономической экспансией: с одной стороны, китайские предприниматели, по мнению многих россиян, эксплуатируют природные ресурсы России на крайне невыгодных для нашей страны условиях (чаще всего речь идет о лесе, реже — о природных ископаемых), с другой — выигрывают экономическую конкуренцию, захватывая российский рынок и вытесняя с него российских производителей.

У нас нет оснований полагать, что эти устоявшиеся представления о «китайской угрозе» каким-то образом трансформировались или «рассосались», но достаточно того, что изменился контекст: на фоне острейшего военно-политического противостояния с Западом, которое грозит перейти в прямой вооруженный конфликт (а многими уже воспринимается как таковой), опасения по поводу демографического и экономического давления с востока в той или иной степени деактуализируются. Что, собственно, и приводит к росту доли отрицающих угрозу интересам России со стороны Китая. Еще следует иметь в виду, что даже россияне, озабоченные «китайской угрозой», обычно не склонны воспринимать Китай как враждебную силу и в известной мере относятся к его экспансии — реальной или гипотетической — «с пониманием»: демографический дисбаланс рассматривается как объективная данность, вынуждающая китайцев переселяться на почти безлюдные просторы восточных регионов России (еще 20 лет назад участники опросов высказывались в том смысле, что «им негде жить, страна мала для такого количества людей», «их много, и им жить надо»), а если китайские бизнесмены «за гроши» скупают, допустим, ценный сибирский лес, то виноваты в этом не они, а те, кто им его на таких условиях продает.

Отметим, что распределение мнений по вопросу о том, угрожает ли усиление Китая интересам России, почти не варьируется в зависимости от социально-демографических характеристик респондентов: пола, возраста, типа места жительства (в Москве, городах разной величины, в селах оно практически одинаково), уровня благосостояния, образования^[4], но весьма ощутимо зависит от их политических ориентаций. Так, среди доверяющих В. Путину только 15 % опрошенных усматривают в усилении Китая угрозу для российских интересов (против 72 %, которые такой угрозы не видят), а среди тех, кто президенту не доверяет, — 38 % (против 51 %). Сильно влияет на распределение мнений и то, на какой источник информации склонны ориентироваться граждане: среди ТВ-ориентированных 13 % говорят об исходящей от Китая угрозе интересам России (против 73 %), среди интернет-ориентированных — 26 % (против 63 %).

Китай менее интересен россиянам, чем Европа, но по мере усиления прокитайских настроений этот дисбаланс сокращается

В последние годы в России, с одной стороны, растет число граждан, читавших статьи или книги о Китае либо видевших какие-то фильмы, передачи, посвященные этой стране, а с другой — сокращается число тех, кто хотел бы побывать в Китае (см. рис. 5, 6). Трудно сказать, с чем связана такая разнонаправленная динамика показателей, характеризующих, каждый по-своему, уровень интереса россиян к восточному соседу^[5].

Разумеется, обладатели высшего образования значительно чаще, чем остальные россияне, говорят, что читали либо смотрели какие-то материалы, посвященные Китаю (68 % — против 56 % по выборке), и чаще изъявляют желание съездить в эту страну (57 % — против 48 % по выборке). Столь же естественно, что это желание заметно чаще прочих выражают молодые и относительно состоятельные граждане.

Любопытно, что доли желающих посетить Китай среди тех, кто видит в усилении этой страны угрозу российским интересам, и тех, кто ее не усматривает, почти одинаковы (49 % и 50 % соответственно). Это косвенно подтверждает сказанное выше: представление об исходящей от Китая опасности практически не сказывается на отношении к нему. Вместе с тем считающие Китай дружественным государством гораздо чаще говорят, что хотели бы побывать там, чем считающие его недружественным (55 % и 33 % соответственно).

Если ранее в ситуации гипотетического выбора между поездкой в Китай либо в какую-нибудь из европейских стран россияне довольно уверенно отдавали предпочтение западному направлению, то сейчас перевес предпочитающих его восточному заметно сократился (рис. 7). Но, по-видимому, и эта тенденция связана не столько с ростом интереса к Китаю (ведь, как мы только что видели на рисунке 6, сама по себе доля желающих поехать в эту страну заметно снизилась), сколько с дистанцированием от Запада, ростом антипатий к нему. Кстати, ТВ-ориентированные несколько чаще отдают предпочтение поездке в Китай (38 % против 34 %, выбирающих путь в Европу), а интернет-ориентированные — намного реже (34 % против 53 % соответственно).

Ощутимы и возрастные различия: в старших когортах доли предпочитающих путешествие в Китай и в Европу практически равны, тогда как молодежь значительным большинством «голосов» выбирает поездки в Европу (рис. 8).

Когда речь заходит уже не о посещении Китая либо европейских стран, а об интересе респондентов к их культурам, распределение ответов заметно смещается в пользу Европы: 21 % опрошенных говорят, что им интереснее китайская культура, 40 % — что культура европейских стран (еще 10 % опрошенных сообщают, что им в равной мере интересны и та, и другая культуры, а 21 % — что им неинтересны ни та, ни другая). Причем и здесь отчетливо сказываются различия между ТВ-ориентированными, которые декларируют повышенный интерес к китайской культуре лишь немногим реже, чем к европейской (25 % и 33 % соответственно), и интернет-ориентированными, которые гораздо определеннее отдают предпочтение последней (17 % и 49 %).

Мнения россиян о российско-китайских отношениях тесно связаны с их оценками социокультурной дистанции между китайцами и русскими

Большинство россиян признают, что «культура, образ жизни, ценности китайцев и русских различаются сильно», однако показательно, что в последние годы ощутимо растет доля несогласных с этим: уже 30 % опрошенных заявляют, что эти различия не очень сильны (рис. 9).

Эта тенденция имеет принципиальное значение в контексте восприятия нашими согражданами российско-китайских отношений. Ведь, как известно, когда та или иная социальная или этническая группа видится людям радикально «чужой», непохожей, это стимулирует настороженность, опасения, страхи. И хотя подавляющее большинство россиян, включая и признающих социокультурную дистанцию между собой и жителями Поднебесной значительной, воспринимают Китай как дружественное государство, этот социально-психологический фактор продолжает оказывать существенное влияние на их отношение к восточному соседу. Обнаруживаются весьма сильные корреляции между представлениями о глубине различий между китайцами и россиянами, с одной стороны, и суждениями о взаимоотношениях России и Китая — с другой (табл. 1). как видим, полагающие, что различия эти невелики, оценивают российско-китайские отношения намного оптимистичнее, чем их оппоненты, чаще выражают уверенность в превосходстве России (что, заметим, способствует более благодушной оценке отношений с соседом) и проявляют больший интерес к китайской культуре.

Распределение мнений по вопросу о величине социокультурной дистанции между китайцами и россиянами слабо варьируется в зависимости от наличия либо отсутствия у респондентов личного опыта общения с китайцами: среди тех, кому общаться с ними доводилось (а таковых в стране — треть, 33 %), о сильных различиях говорят 62 %, среди тех, кому не доводилось, — 57 %, тогда как мнение, согласно которому различия не очень сильны, разделяют по 31 % опрошенных в обеих группах. Так что эмпирический опыт «тестирования» межкультурных различий практически не влияет на суждения россиян.

А вот предпочтительные источники информации сказываются на распределении мнений по этому вопросу довольно ощутимо: 50 % ТВ-ориентированных считают различия между китайцами и россиянами сильными и 36 % — не очень сильными, среди интернет-ориентированных — 68 % и 25 % соответственно. Представляется очевидным, что это во многом обусловлено тем, как в СМИ освещаются сюжеты, связанные с Китаем. Возможно, дело даже не в том, что и как рассказывается о самом китае и его обитателях. С одной стороны, акцент на лояльной позиции восточного соседа по отношению к России в контексте спецоперации и санкций со стороны Запада уже и сам по себе может наталкивать на мысль о том, что различия — в том числе и социокультурные, — между двумя странами не так уж глубоки. То есть представление о российско-китайском альянсе в известной мере первично по отношению к представлениям об этнокультурных сходствах и различиях. С другой же стороны, все, как известно, познается в сравнении: если пропасть между Россией и странами Запада — в том числе и в культуре, образе жизни, сфере ценностей, — столь глубока, как об этом неустанно сообщают центральные телеканалы, то на этом фоне различия между россиянами и китайцами представляются не слишком существенными. Иначе говоря, снова сказывается эффект сообщающихся сосудов.

Впрочем, не забудем, что пока, несмотря на отмеченную тенденцию, россияне вдвое чаще признают социокультурные различия сильными, нежели «не очень сильными».

Россияне довольно твердо рассчитывают на помощь Китая в преодолении последствий санкций

Почти две трети опрошенных, 63 %, полагают, что Китай будет помогать России справиться с последствиями западных санкций, противоположное мнение разделяют 19 % респондентов. Присмотримся к распределению мнений по этому вопросу подробнее. Оно, оговоримся сразу, практически не зависит от таких базовых социально-демографических характеристик, как пол, возраст, образование и тип места жительства респондентов (лишь москвичи в данном вопросе заметно расходятся с прочими россиянами: в столице только 52 % опрошенных считают, что Китай поможет преодолеть последствия санкций, а 27 % — что он помогать не будет). При этом и различия между ТВ-ориентированными и интернет-о риентированными не очень велики: среди первых 65 % ожидают, что Китай окажет России помощь, среди вторых — 61 % (против 17 % и 22 % соответственно).

Вместе с тем полагающие, что Россия на мировой арене влиятельнее Китая, демонстрируют уверенность в Китайской помощи вчетверо чаще, чем занимают противоположную позицию (69 % и 17 %), тогда как считающие более влиятельным Китай делают такой прогноз гораздо менее уверенно (53 % против 30 %). Иначе говоря, в амплуа «младшего партнера» Китай представляется россиянам более надежным союзником, чем в роли «старшего партнера».

Серьезно влияют на ожидания граждан и их представления о социокультурной дистанции между Китайцами и русскими: те, кто считает различия между народами «не очень сильными», демонстрируют почти безоговорочную уверенность в поддержке Китая (77 % против 11 %), тогда как признающие эти различия сильными склонны полагаться на такую поддержку значительно меньше (58 % против 25 %). И это понятно: надежды на «братскую» помощь и должны, по логике вещей, быть более распространены среди тех, кто склонен считать народы двух стран близкими по своему «культурному коду».

Однако расчет на китайскую помощь в преодолении санкций отнюдь не всегда связан с надеждами на альтруизм соседней страны. Разумеется, видящие в Китае дружественное государство в подавляющем большинстве верят, что он в сложившейся ситуации «подставит плечо» России (73 % против 13 %), но и среди называющих Китай государством недружественным довольно многие, 37 % (против 48 %), ожидают того же. Вероятно, за этим стоит трезвое понимание того факта, что, поддерживая экономические связи с Россией и тем самым помогая ей избежать экономической и технологической изоляции (а именно это прежде всего имеется в виду, когда речь идет о последствиях западных санкций), Китай действует в соответствии со своими собственными интересами.

[1] Здесь и далее источник данных: ФОМнибус — еженедельные репрезентативные опросы населения 18 лет и старше. В каждом опросе участвовали 1500 респондентов — жителей 104 городских и сельских населенных пунктов в 53 субъектах РФ. Интервью в режиме face-to-face проходили по месту жительства респондентов. Статистическая погрешность не превышает 3,6 %.

[2] Кроме того, если вернуться к рисунку 3, нетрудно заметить, что доля уверенных в превосходстве России на мировой арене заметно, до 57 %, снижалась дважды: осенью 2009 и летом 2018 года. Смеем предположить, что в обоих случаях это произошло не в силу каких-то видимых сдвигов в расстановке сил на мировой арене, а по сугубо «внутренним» причинам: в первом случае рост сомнений в превосходстве России был вызван экономическим кризисом, который сказался на России гораздо сильнее, чем на Китае, а во втором — у же упомянутым шоком от анонсированной пенсионной реформы, которая тогда побудила многих гораздо пессимистичнее оценивать состояние и перспективы страны.

[3] См. например: Отношения между Россией и Китаем // ФОМ. 15.04.2014. URL: https://fom.ru/search#q=китай&from=&to=; Россия и Китай: позиции в мире // ФОМ. 11.07.2018 г. URL: https://fom.ru/Mir/14063; Г. Кертман. Китай: великий и опасный друг России // Десять лет социологических наблюдений. Ин-т Фонда «Общественное мнение», 2003.

[4] Хотя обладатели высшего образования все же чуть тревожнее прочих: среди них 22 % считают, что усиление Китая угрожает российским интересам, а 64 % — что не угрожает (по выборке в целом, напомним, 19 % и 68 % соответственно).

[5] Не исключено, впрочем, что снижение доли желающих посетить Китай сейчас (в сравнении с 2018 г.) связано с пандемией COVID-19: возможно, играют свою роль опасения, вызванные как тем, что сама болезнь пришла из Китая, так и сверхжесткими и масштабными мерами, которые принимались Китайскими властями в борьбе с эпидемией. Риск оказаться в длительном карантине может, понятно, породить сомнение в целесообразности посещения Поднебесной.