Культура отмены: миф или реальность? (Пересказ основных тезисов статьи П. Норрис)

Феномен культуры отмены исследуется Пиппой Норрис в ее недавней статье «Культура отмены: миф или реальность?», опубликованной в журнале “Political Studies” [1]. П. Норрис отмечает, что в последние несколько лет между прогрессивными либералами и социальными консерваторами разгораются жаркие дебаты по поводу применения культуры отмены, что свидетельствует об углубляющейся идеологической и ценностной пропасти между ними. Конечно, в публичном порицании еретиков и инакомыслящих нет ничего нового, подчеркивает автор, в мировой истории существует множество примеров на этот счет — это и фанатичное преследование религиозных нонконформистов, и средневековые наказания с заковыванием в колодки и привязыванием к позорному столбу на городской площади, и пресловутый судебный процесс над салемскими ведьмами.

Тем не менее спекуляции современных медиа по поводу клеймения позором знаменитостей из мира развлечений и книгоиздательства, а также политических деятелей и представителей академического сообщества, осуществляющиеся под ярлыком культуры отмены, генерируют пока больше шума и страстей, нежели проливают свет на обсуждаемые явления. В связи с этим в университетских кругах возникает беспокойство по поводу того, что из обоснованной критики поведения, воспринимаемого как оскорбительное, культура отмены может превратиться в волну, подрывающую терпимость к инакомыслию, душащую свободу слова и насаждающую ортодоксальное мышление. Справедливости ради надо отметить, пишет П. Норрис, что, несмотря на активное обсуждение подобной опасности среди профессоров и студентов, пока продемонстрировано крайне мало доказательств тому, что такое явление действительно существует.

В своем исследовании П. Норрис опирается на классическую теорию «спирали молчания» Э. Ноэль-­Нойман [2], которая объясняет, как «работает» межличностная коммуникация внутри группы или местного сообщества, такого, например, как университетский кампус: голос большинства звучит громко и имеет тенденцию усиливаться, а голос меньшинства постепенно затихает из-за страха потери социального одобрения, статуса или власти. Давление, заставляющее придерживаться общепринятых представлений по весьма поляризованным вопросам, например расизма и сексизма, ожидаемо будет усиливаться там, где баланс мнений значительно смещен в ­какую-либо из сторон. Таким образом, применяя теорию Э. Ноэль-­Нойман к современной академической жизни, П. Норрис делает вывод, что при выражении своего мнения в либеральных кампусах консервативно настроенные ученые с большой долей вероятности будут подвергать его самоцензуре, тогда как либерально настроенные — заявлять о своей позиции с уверенностью.

Что же касается социального контекста выражения мнения, то он, пишет П. Норрис, обусловлен доминирующей в обществе культурой. Таким образом, в методологическую рамку своего исследования она включает теорию модернизации Р. Инглхарта [3], дополненную разработанным ими совместно тезисом об обратной культурной реакции (cultural backlash) [4]. Теория модернизации утверждает, что начиная с 1960-х годов в результате демографического процесса смены поколений в современных постиндустриальных обществах социально-­политическое развитие осуществляется в направлении распространения либерализма. Этот тренд особенно заметен среди молодежи и в высокообразованных профессиональных группах и проявляется в вопросах, затрагивающих базовые ценности и политику социальной идентичности. Такое поступательное развитие спровоцировало в западных обществах обратную реакцию неприятия со стороны социальных консерваторов, представленных в основном старшими возрастными группами, вызванную их страхом потери статуса гегемона, электоральной власти и культурного доминирования. В то же время настроения в развивающихся обществах остаются в большей степени консервативными — высокая значимость религии, четкое разделение ролей на мужские и женские, фиксированная бинарность гендера и половой идентичности. Подключая к анализу третью теорию — конгруэнтности, П. Норрис говорит о том, что в таком социальном контексте ученые с либеральной позицией, вероятно, будут воздерживаться от открытого ее выражения под давлением господствующих консервативных норм и ценностей.

Все представленные выше тезисы П. Норрис подтверждает результатами анализа эмпирических данных, полученных в ходе кросс-­национального исследования «Мир политической науки» [5] (2019), в котором приняли участие 2 500 ученых-­политологов из 100 стран.

Во-первых, она обнаружила, что политологи придерживаются преимущественно левых взглядов. Однако степень дисбаланса не стоит преувеличивать, поскольку большинство из них описывают свою идеологическую позицию в политическом спектре как умеренно левую, а не как крайне-­левую. В целом значительное меньшинство — около одной четвертой всех респондентов — идентифицируют себя как умеренно правых. Преобладание левых взглядов в группе политических ученых сильнее выражено в США по сравнению со всеми остальными странами.

Однако, рассуждает П. Норрис, устойчивый дисбаланс идеологических предпочтений в профессиональной группе сам по себе недостаточен, чтобы инициировать дебаты об эффекте гегемонии либеральных идей, проявляющемся в ограничении свободы академического самовыражения и интеллектуальной толерантности, а также в социальном давлении на тех, кто не разделяет прогрессивных ценностей. Действительно, смещение в сторону левой идеологической ориентации совсем не ново, оно фиксируется в опросах представителей академического сообщества на протяжении последних десятилетий.

Для того чтобы прояснить сложившуюся ситуацию, в своем исследовании П. Норрис представляет обобщающий Индекс культуры отмены, отражающий индивидуальный опыт (или его отсутствие) нарастающих ограничений академической свободы слова, принуждения к идеологическому конформизму и соблюдению принципов политкорректности в речи в последние несколько лет.

Результаты регрессионного анализа (OLS) подтвердили значимость влияния фактора самоидентификации по шкале левой-­правой идеологической принадлежности, устойчиво предсказывающего показатели Индекса культуры отмены, при контроле переменных возраста и пола, которые ожидаемо могут влиять на приверженность тем или иным социальным ценностям.

Наиболее важным в контексте теории конгруэнтности, подчеркивает П. Норрис, оказывается вывод о направлении этого влияния, которое различается в зависимости от типа сравниваемых обществ. Результаты регрессионного моделирования показывают, что в США, как и в двух десятках других постиндустриальных обществ, политические ученые, идентифицирующие себя как приверженцев правых идеологических взглядов, склонны заявлять о своем опыте столкновения с нарастающим влиянием культуры отмены на жизнь академического сообщества. Наоборот, среди тех, кто работает в университетах и колледжах 78 принявших участие в исследовании развивающихся стран, где преобладают консервативные традиции, в роли испытывающих давление культуры отмены оказывались ученые, идентифицирующие себя как придерживающиеся левых взглядов.

П. Норрис делает вывод, что результаты эмпирического исследования подтверждают использованные ею идеи теорий конгруэнтности и «спирали молчания», а также разработанную ею совместно с Р. Инглхартом идею об обратной культурной реакции. Из страха социальной изоляции или потери статуса ученые могут не решаться выражать свое истинное мнение по сенситивным вопросам, таким как сексизм или расизм, если оно отличается от моральных стандартов, разделяемых большинством академического сообщества. Чем больше индивиды чувствуют, что их мнение отражает настроения большинства и соответствует принятым внутри их группы моральным нормам, тем больше у них желания озвучить свою позицию в групповом дискурсе, не опасаясь при этом наказания в виде социальных санкций или потери карьерных перспектив.

Дезагрегируя Индекс на составляющие его индикаторы, П. Норрис обнаруживает интересную закономерность. Либерально-­ориентированные сотрудники университетов с большей вероятностью, чем те, кто разделяет правые взгляды, выражают уверенность в том, что в последние годы не произошло никаких негативных сдвигов в отношении возможности открытых академических дебатов, а также усиления давления по поводу необходимости быть политически корректным, а если такие изменения и произошли, то они минимальны. При этом П. Норрис отмечает, что, учитывая распространенность прогрессивных либеральных ценностей в университетских кампусах, ученые, придерживающиеся левых идеологических позиций, могут просто не знать о соответствующем опыте своих более консервативных коллег и поэтому отрицать наличие проблемы. Помимо этого, существующая (например, по вопросам политики идентичности) глубокая поляризация может делать ученых нечуткими в отношении подобных заявлений.

Наконец, еще одним важным для академии результатом анализа данных, на который обращает внимание П. Норрис, оказывается обнаруженный среди ученых-­политологов широкий консенсус по вопросу ощущаемого ими уменьшения свобод в области преподавания и исследований, что может отражать как идеологические сдвиги, так и более широкие структурные изменения, происходящие в системе высшего образования в последние годы.

Подводя итог, П. Норрис подчеркивает, что не разделяет популярное мнение о том, что термин «культура отмены» используется в медиа и политическом дискурсе лишь для мобилизации групп поддержки в продолжающихся культурных вой­нах. Вместо этого, говорит она, разумно было бы применить научный подход к изучению позиций сторон для того, чтобы понять глубинные причины, лежащие в основе разворачивающихся дебатов.

Подготовлено О. Якимовой

[1] Norris P. (2021) Cancel Culture: Myth or Reality? Political Studies. First published online: August 11. https://doi.org/
10.1177/00323217211037023.

[2] Noelle-­Neumann E. (1974) The Spiral of Silence: A Theory of Public Opinion. Journal of Communication. Vol. 24. No. 2. P. 43—51. https://doi.org/10.1111/j.1460—2466.1974.tb00367.x; Noelle-­Neumann E. (1984) The Spiral of Silence. Chicago, IL: University of Chicago Press.

[3] Inglehart R. (1997) Modernization and Postmodernization: Cultural, Economic and Political Change in 43 Societies. Princeton, NJ: Princeton University Press; Inglehart R. (2018) Cultural Evolution: People’s Motivations Are Changing and Reshaping the World. New York, NY: Cambridge University Press.

[4] Norris P., Inglehart R. (2019) Cultural Backlash. New York, NY: Cambridge University Press.

[5] World of Political Science, 2019 (WPS-19). Исследование проведено совместно Европейским консорциумом политических исследований (ECPR) и Международной ассоциацией политической науки (IPSA).