Любовь к себе: между долгом, трендом и культом эгоизма

С января 2022 года ленты новостей и социальных сетей включились в активное обсуждение проекта указа Президента о сохранении и укреплении духовно-­нравственных ценностей [1]. В предложенном документе, в частности, шла речь не только о традиционных, но и о чуждых ценностях, ведущих к формированию разрушительной системы идей. В перечислении этих чуждых ориентиров встречается культ эгоизма. Само это словосочетание определяет высокую степень негативного отношения и выражает опасение насаждаемым эффектом повышенного одобряющего внимания к теме. Культ — слово из религиозного контекста, означающее служение божеству и связанные с этим обряды, а в переносном толковании оно означает преклонение и почитание [2]. Получается, что в словосочетании культ эгоизма последний возводится буквально в ранг верования, а поскольку речь не идет об одном из традиционных видов религий, очевидно вступает в силу переносное значение, которое, в свою очередь, переопределяет эгоизм не как религию, а как некоторую систему ценностей (возможно, и обрядов), носящих не просто маргинальный, но сектантский оттенок. Негативное значение актуализирует и отрицательное отношение к слову, сформировавшееся еще в период доминирования ценностей коллективизма и заметно стершееся в постсоветский период активного развития индивидуалистических ценностей. Актуализация вопроса о значении темы эгоизма, внимания и любви к себе в современной коммуникативной среде стала поводом для дальнейших рассуждений.

О толковании понятия «эгоизм»

Если возможность негативного толкования категории эгоизма (и тем более признание нежелательности поддержания кем бы то ни было его культа) не вызывает сомнений, внимание к теме порождает потребность понять механику этого интереса.

Кроме того, возникает и необходимость поиска других категорий, складывающих это дискурсивное поле, обладающих нейтральным или позитивным значением, а также изучения широкого диапазона функций, задач и коммуникативных механизмов, лежащих в сфере популяризации тем, помещающих субъекта говорения в центр собственной картины мира. Поэтому начать имеет смысл с краткого определения рабочих категорий.

Стоит отметить, что среди специалистов нет единого мнения о природе эгоизма и терминологической характеристике применительно к свой­ствам личности: инстинкт, свой­ство характера, набор потребностей, круг ценностных ориентиров — существует множество трактовок сути феномена [3]. Какой бы ни была природа эгоизма, проявления его возможны в среде коммуникации, когда взаимодействие с другими членами группы запускает механизмы конкуренции, симпатии, эмпатии и антипатии [4]. Эгоизм как категория языка и культуры позволяет прояснить изменение и обострение негативной семантики в определенные исторические периоды [5].

Толковый словарь русского языка дает определение слову «эгоист» как себялюбец, человек, который предпочитает свои личные интересы интересам других, проявляя пренебрежение к интересам общества в целом [6]. Тут же приведено и слово «эгоцентричный» как крайняя степень эгоистичного. Действительно, подобное толкование не оставляет места для позитивного восприятия такого типа поведения, ведь через категорию пренебрежения четко демонстрируется осознанное нарушение конвенций уважительного, заботливого, внимательного, партнерского отношения между людьми.

Слова себялюбец (устаревшее и вызывающее в повседневной речи чуть комичный и дополнительно негативирующий эффект) и эгоист обладают негативной семантикой. Однако слово эгоист теряло остроту отрицательных смыслов и заметно расширило палитру значений вместе с появлением целого ряда брендов (одежда, кофе, журнал, магазины), а также серий книг, энциклопедий и руководств, выносящих это слово в заглавие [7]. Отчасти опыт изменения спектра значений слова «эгоист» сопоставим с опытом изменения смысла ряда других негативных понятий, подхваченных популярной культурой в 1990—2000-е годы. Использование привычно отрицательных слов в новом положительном контексте стало маркетинговым ходом, скандальным поводом привлечь внимание аудитории. Изменение толкования слова как бы предлагает нечто новое, идущее вразрез с устаревшими стереотипами, преодолевающее косность или невидимый «стеклянный потолок» в развитии отношений и иерархий. Подобным путем на книжный рынок вышли десятки руководств и энциклопедий «настоящих стерв», которые строили карьеру, добивались власти, силы, уважения, демонстрируя некую новую смелую и проактивную позицию [8]. Появление такой широкой палитры востребованных значений транслирует запрос аудитории на поиск пошагового руководства по обретению нового желаемого образа жизни и косвенно свидетельствует о неудовлетворенности привычной моделью жизни, которая, возможно, и была одобряемой обществом, но не отвечала личным ожиданиям. В расширении позитивных коннотаций понятия эгоизма не последнюю роль играют маркетинг, стимулирующий более активную потребительскую позицию, и система публичных лидеров мнений глянца, транслирующая образцы идеальной жизни, недоступные большому количеству зрителей.

Категория «Любовь к себе»

Если слово эгоизм наделено негативными значениями неуважения, пренебрежения, разрушения надежных социальных связей, возникает закономерный вопрос о наличии определений одобряемой любви к себе и понимания личностных границ. Самоуважение, самооценка, самоконтроль, самостоятельность, самобытность отражают ориентированность на признание значимости развития целостной, зрелой, автономной личности со своими потребностями, интересами, сильными сторонами и границами. В английском и немецком языках мы можем наблюдать подобный принцип построения слов с началом self- и selbst- (само-), и большой круг образованных подобным образом понятий дублируется в трех основных языковых картинах. Но в русском языке нет аналога английскому self-love или немецкому selbsliebe — вместо слова самолюбовь (есть обладающее нейтральным или положительным значением самолюбие — понятие, отсылающее скорее к категории гордости [9], и негативное самолюбование, связанное с высокомерием, необоснованным превознесением себя), что могло бы означать постоянное состояние или качество, русский язык предлагает сочетание любовь к себе, по своей структуре характеризующее не столько качество, сколько некоторое направленное действие к объекту. Поскольку ни одно из слов по отдельности не несет негативного значения, можно предположить, что и все сочетание не обладает негативной семантикой. В таком случае возникает вопрос, сопоставимы ли опасения по поводу культа эгоизма с опасениями культа любви к себе, можем ли мы говорить (пусть и в переносном значении) о культе любви к себе и что эта любовь подразумевает.

Описанием структуры и функций категории любви к себе занимаются специалисты в области психологии и психотерапии, философии, теории культуры. Еще в 1956 году в уже классическом труде «Искусство любить» немецкий социолог, философ, психоаналитик, представитель Франкфуртской школы критической философии Эрих Фромм противопоставил категории любви к себе и эгоизма. Он начинает с интерпретации традиционного религиозного отношения к любви к себе как к греху [10] и показывает, что подобное суждение строится на представлении, будто любовь к себе автоматически означает превосходство любви к себе над любовью к другим, равнозначна эгоизму, а ссылаясь на труды Кальвина, сопоставима с чумой [11]. А затем указывает на парадокс и логическую ошибку внутри связи утверждений о любви к себе как исключающей любовь к другим: ведь если говорить о любви к человеческим существам как о добродетели, то и любовь к себе есть любовь к человеческому существу и, значит, добродетель [12]. Более того, заповедь, предписывающая возлюбить ближнего как себя самого, неосуществима без понимания любви к себе, что, в свою очередь, «предполагает уважение к собственной целостности и уникальности, любовь и понимание себя, которые не могут быть отделены от уважения, любви и понимания другого человека. Любовь к собственной личности неразрывно связана с любовью к любому другому существу» [13]. Таким образом, дискурсивное поле эгоизма и любви к себе объединены общим объектом направленной деятельности и интереса, но представляют собой как бы два противоположных ценностных полюса.

Тренд на любовь к себе в цифровом пространстве

При таком комплексном понимании темы фокус внимания смещается с культа к культуре, от интерпретации причин популярности к изучению смыслового наполнения и внутренних логик, определяющих практики.

По пользовательским запросам, хештегам, рубрикации, предлагаемой пользователями сетей, можно сделать выводы о значимости целевого запроса. «Яндекс. Метрика» показывает порядка 62 тыс. запросов в месяц по сочетанию «любовь к себе», около 200 тыс. за тот же период «любим себя» и почти 165 тыс. по запросу «эгоист». В сети Instagram по запросу «любовь к себе» предлагается выборка из 1 375 186 записей с хештегом #любовьксебе [14] и порядка 60 аккаунтов, пользователи которых вывели эту фразу в название блога. Из них практически все (99 %) ориентированы главным образом на женскую аудиторию — ведутся от имени женщин, в публикациях проговаривается обращение к читательнице, в цветовой палитре преобладают мягкие пастельные, розовые, бежевые или бордовые цвета. Один блог ведется автором-­мужчиной. Более 90 % ориентированы на продажи и представление экспертного контента: обучение, психология, наставничество, проведение тренингов, марафонов. Причем в категории «любовь к себе» можно выделить несколько направлений обучения: личностный рост и общая психологическая направленность (60 %), красота, спорт, растяжка (12 %), гадание и астрология (5 %), акцент на раскрытии женской энергии и сексуальности (10 %).

В полутора миллионах записей по хештегам с вариациями сочетания «любовь к себе» обнаруживается большее разнообразие участников. Чтобы наметить общие тенденции, были проанализированы 200 постов выдачи по запросу «любовь к себе». В этой выборке уже более выраженно присутствуют и мужские голоса — порядка 7 %, и это продающие аккаунты экспертного характера. Причем, если примерно половина постов нацелена на мужскую и женскую аудитории (тренинги продаж, маркетинг, репрезентация собственного успешного пути и предложение наставничества), то остальные работают с обучением женской аудитории соответствию неким (предположительно мужским) ожиданиям — как себя вести, как выстраивать общение и др. Посты содержат либо женские фото крупным планом 60 % (диалог и обращение к зрителю или демонстрация собственного «идеального» мира/тела — фото на фоне красивого пейзажа, дорогого автомобиля и других атрибутов благополучия, фото в окружении членов семьи в счастливом моменте, фото подтянутой спортивной фигуры), либо нейтральные картинки и тексты (порядка 30 %). Популярность и количество видео, статей, блогов, посвященных теме любви к себе, показывает востребованность этой темы как в читательском, так и в авторском сегменте социальных сетей.

Выражение любви к себе: возможности, сценарии, потребительские коды

Теперь перейдем к содержательному наполнению определений и сценариев, возникающих в этом смысловом поле. Часто любовь к себе подается экспертами как иллюстрация желательного образа жизни (на следующем этапе, скорее всего, предлагается продукт, помогающий его достижению). В этом ключе тема любви к себе представляется не просто в формате важной составляющей гармоничного развития личности, но в виде достаточно жестко транслируемого коридора возможностей, желаний и потребностей, в котором любовь к себе предполагает соответствие заданному набору критериев, потребительской активности, соответствующих атрибутов. В проанализированных блогах наблюдается серия повторяющихся узнаваемых маркеров и сценариев проявления любви к себе. Одна из важных тенденций — акцент на запретах. Риторика часто выстраивается через запрет и отмену привычного образа мыслей и действий. Но это не внешний запрет, а регулируемый внутренними соображениями собственного блага. Запрет самому себе ­чего-то привычного приобретает образ разделения мира на до и после. Запрет на плохое отношение к себе, запрет выбирать вначале действие-­реакцию (на ­чью-то просьбу, проявление) вместо проективного желания. Неоднократно встречается метафора кислородной маски в самолете, которую мать должна надеть вначале на себя и лишь затем на ребенка. Забота о себе требует ставить свои потребности и интересы на первое место. И хоть на первый взгляд такой ход часто выглядит как словесная игра «запретить себе страдать», «запретить себе плохо о себе думать» и пр., частое повторение и апелляция к мотивам запрета и долга, даже если это касается, казалось бы, приятных или важных вещей (вы должны себя радовать, покупать себе подарки, принимать ванну при свечах, ходить на массаж, маникюр и др.), создает коридор возможностей и формирует объективирующие образы «правильных желаний», соответствующих «правильной» любви к себе. Культ молодости, уход за телом, спортивное телосложение часто идут в не подлежащем сомнению комплекте такой любви.

Еще один мотив, на который хотелось бы обратить внимание: популярный сюжет подарков самому себе и завоевание самого себя. Этот сюжет продолжает традиционный канон ролевого ухаживания в паре, но предписывает все необходимые в этом сценарии атрибуты ухаживания и завоевания произвести самому: свидание с собой, сводить себя в кино/ресторан, подарить себе цветы. Фактически речь идет о раздвоении ролевой модели, предписываемой в данном случае одному участнику: быть и субъектом, и объектом собственного ухаживания и заботы, но проявить их в достаточно традиционных конвенциональных сценариях парного ухаживания, закрепленного в традиционной патриархальной модели. При этом, если наградой в свидании становится укрепление связи в паре, наградой за свидание с собой должно быть укрепление чувства собственной ценности, цельности и автономности, что преподносится не только как важный шаг к обретению большей уверенности в себе, но часто как способ снять излишнее психологическое давление с партнера, не ждать от него дополнительных ухаживаний, не требовать разделяемого общего времени и интересов.

Внимание к ценности времени — еще одна важная тема. Она, с одной стороны, формирует фокус на важности концентрации и проективной деятельности, с другой — определяет риторику широкого круга агентов рынка, предлагающих разнообразный спектр услуг. Например, услуги сервисов по уборке, готовке, любому виду деятельности, который можно делегировать, и поощрение самого акта передачи. «Мы займемся этим, пока вы уделите время самому важному», — общая формула подобного типа предложений. Подобным образом формируются незаметные иерархии дел и каждодневных рутин, в которых повседневный непроизводственный труд, буквально повторяя систему иерархий, предложенную еще Торстейном Вебленом в «Теории праздного класса», вновь признается второстепенным и непрестижным [15].

Создается впечатление, что тема любви к себе, будучи центральной темой популярного экспертного мнения или блога, неизбежно становится полем спекуляций и навязывания жесткой сетки соответствия довольно стереотипизированному набору критериев и узнаваемых атрибутов успешности. Любовь к себе в этом ключе становится удобной ширмой для торговых предложений разных категорий товаров и услуг, аргументом, которому сложно противопоставить собственное сомнение и нежелание без опасения быть уличенным в недостаточном развитии уважения, принятия, любви, понимания себя.

Однако было бы неправильным полагать, что тема любви к себе раскрывается только сотнями кричащих картинок и зазывалами-­продавцами, предлагающими в ряду своих товаров счастье, признание и успех.

Важную роль в формировании современного дискурса любви к себе играют эксперты, чьи профессиональные интересы лежат в плоскости работы с физическим и психическим здоровьем личности, — врачи, психотерапевты, психологи. Их подход отличает внимание к теме любви и заботы о себе в качестве фоновой, проговариваемой наравне с представлениями о заботе о себе. В ходе анализа 30 блогов практикующих докторов и психотерапевтов были намечены некоторые закономерности. Семантическое поле, соотносимое с комплексом значений любви к себе, работает скорее с категориями внимания, называния (артикуляции) испытываемых состояний, признания, заботы, принятия. Этот путь позволяет уйти от проговаривания запретов, которые мы обсуждали выше, в плоскость развития чуткости к себе и способности назвать, самостоятельно валидировать, подвергнуть критическому осмыслению собственные эмоции, желания, мысли. Кроме того, забота о себе предполагает усиление доверия специалистам помогающих профессий, что, с одной стороны, позволяет развивать культуру профилактической работы с проблемами, с другой — вновь говорит о формировании спроса на широкий круг услуг, в частности в сфере заботы о здоровье.

Итак, культура заботы о себе, любви к себе близка, но не тождественна эгоизму, не обязательно предполагает пренебрежение и конфликт внутри группы, может быть связана и явлена через систему определенных действий и ритуалов (дневники благодарности, практики настройки и т. д.) или потребительских стратегий, а может быть выражена в развитии эмоционального и рационального контакта с собой. Любовь к себе как категория маркетинга позволяет поддерживать тревогу и ориентированность на соответствие широкому набору предлагаемых товаров и услуг, образов жизни и моделей потребительской активности. Любовь к себе как категория дискурса психотерапии позволяет разработать широкий круг понятий, связанных с налаживанием контакта с собственными потребностями и состояниями, развитием уважения, принятия и заботы по отношению к себе и близким. Тема любви к себе также может быть важной в процессе дестигматизации в обществе тем профессиональной медицинской, психотерапевтической помощи, популяризации идеи профилактики заболеваний и бережного, экологичного, уважительного отношения к себе и окружающим.

[1] Подробнее о проекте сМ. : Минкультуры разработало проект указа президента по защите духовно-­нравственных ценностей // Парламентская газета. 24.01.22. Режим доступа: https://www.pnp.ru/politics/minkult-­razrabotal-proekt-po-zashhite-­dukhovno-nravstvennykh-­cennostey.html.

[2] Ожегов С. И. Толковый словарь русского языка. М., 2006. С. 313.

[3] Ершова Р. В., Омельченко Е. В. Эгоизм: врожденное или приобретенное? // Вестник Российского университета дружбы народов. М., 2015. С. 7—15.

[4] Лаверычева И. Г. Влияние эмпатии на проявления альтруизма и эгоизма // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. СПб., 2013. С. 65—74.

[5] Здриковская Т. А. Национально-­культурная специфика концепта «Эгоизм» на примере героя русского прецедентного текста // Вестник Омского университета. Омск, 2014. № 4. С. 180—184.

[6] Ожегов С. И. Толковый словарь русского языка. М., 2006. С. 906.

[7] Например: Киршнер Дж. Искусство быть эгоистом. Как перестать подстраиваться и начать жить. СПб., 2011; Курпатов А. В. Пособие для эгоиста. СПб., 2005.

[8] См., например: Аргов Ш. Стерва выходит замуж. Руководство по отношениям до и после свадьбы. М., 2021; Владимирская А. Деловая стерва или как выжить в мире мужчин. М., 2005; Кабанова Е. Стерва на капитанском мостике. Преимущества и издержки власти. СПб., 2004; Ульчина Р. Урок стервы. СПб., 2020; Шаткая Е. Стерва — хозяйка большого города. Искусство быть на первых ролях. М., 2009.

[9] Подробнее о категории см. : Омельченко Е. В. Самолюбие и себялюбие. Анализ понятий // Бюллетень науки и практики. 2018. Т. 4. № 3. С. 351—357.

[10] Фромм Э. Искусство любить. М., 2018. С. 115.

[11] Calvin J. (1928) Institutes of the Christian Religion. Philadelphia: Presbiterian Board of Christian Education (цит. по: Фромм Э. Искусство любить. М., 2018).

[12] Calvin J. (1928) Institutes of the Christian Religion. Philadelphia: Presbiterian Board of Christian Education (цит. по: Фромм Э. Искусство любить. М., 2018. С 117.

[13] Там же. С. 118.

[14] Данные на февраль 2022.

[15] Веблен Т. Теория праздного класса. М., 2011. С. 58.