Негативные рейтинги как альтернативный тренд

При всем разнообразии рейтингов их потребители стереотипно видят в них, скорее, инструмент фиксации лучших — лидеров в своем сегменте, бенчмарки для отстающих. Предполагается, что эти продукты служат для позитивной мотивации. В такой идеальной модели руководитель компании или региона, узнав, что его структура не оказалась, к примеру, в первой десятке чемпионов, начинает нервничать: «Почему мы не здесь? Что нужно сделать? Кто вообще придумал эту методику?» и так далее.

Один из представителей Агентства стратегических инициатив так объяснил мне, почему в публичной версии рейтинга инвестиционной привлекательности регионов, который делает агентство, публикуется только первая тридцатка субъектов Федерации (остальные идут в закрытом режиме): «Мы не хотим, чтобы наш продукт воспринимали как средство наказания. Он — для позитивного созидания и поощрения тех, кто молодец». И правда. Допустим, не оказалось в публикациях, скажем, республик Северного Кавказа — ничего страшного. Возможно, они идут сразу за тридцатой позицией, а в следующем году подтянутся. Среди бегущих есть первые, но нет отстающих.

Конечно, есть рейтинги, которые дают полную картину — их можно начать отматывать с конца. Но все же базовая логика построена на позитиве и на эксплуатации чувства тщеславия лидеров, а не стыда и смущения.

И, тем не менее, есть значительная часть аудитории, заинтересованная в негативном аспекте рейтинга. Ее интересуют не столько те, с кем надо дружить, на кого надо равняться, сколько те, с кем лучше не связываться, чей опыт следует учитывать, чтобы избежать ошибок. Так возникает запрос на негативные рейтинги. Они же, как показывает опыт, могут инициироваться и государственными регуляторами — для оказания жесткого давления на определенных общественных или экономических игроков.

В этом году руководитель «Росприроднадзора» Светлана Радионова после череды резонансных экологических инцидентов сообщила, что ведомство начнет публиковать экологический антирейтинг компаний, работающих на территории России. Суть рейтинга Радионова в интервью «Ведомостям» объяснила так:

«Антирейтинг — зеркало для промышленников. Кто что наработал в экологии — то и увидят. Рейтинг будет готов к концу сентября. Сначала усеченный, затем список компаний-­загрязнителей будет расширяться. Обновлять его будем раз в полгода. Мы отправим сейчас компаниям письма, попросим заполнить анкету. Это добровольно. Но мы будем формировать свою позицию, исходя из наших проверочных мероприятий, количества поступающих на них жалоб, из зафиксированных объемов превышений выбросов, штрафов и размера экологического ущерба, которые мы этим компаниям предъявили. Будет учитываться также ущерб, выявленный и в дочерних компаниях, входящих в вертикально интегрированные промышленные холдинги» [1]. Антирейтинг, уточняет Радионова, будет разбит по отраслям, чтобы обеспечить корректность сравнений.

Анонсируя новый продукт, чиновник одновременно выразила скепсис относительно многочисленных «позитивных» рейтингов в области экологии: «Я начиталась ­каких-то непонятных экологических рейтингов и увидела в нем нарушителей природоохранного законодательства в победителях. У меня возникает когнитивный диссонанс, когда я читаю такие отчеты».

Можно уверенно ожидать, что антирейтинг Росприроднадзора встряхнет рынок больше, чем масса предыдущих продуктов, выпускаемых различными консалтинговыми структурами: в нем будет считываться возможность репрессивного действия государства. Инвесторы, регуляторы, общественные структуры отреагируют в этом случае гораздо острее. Корректен ли такой продукт по отношению к участникам рынка? По-видимому, это — поле для публичной дискуссии, но дискутировать с регулятором никому особо не хочется.

Разумеется, экология — далеко не единственная область, где возможны подобные продукты. Например, явно напрашивается рейтинг российских вузов по объему научных фальсификаций, которые мог бы запустить «Совет по этике научных публикаций» вместе с «Диссернетом». Ведь помимо поиска вузов, в которые хочется попасть (они и так хорошо известны), выпускникам школ и их родителям полезно знать, куда попадать не стоит, чья репутация уже подвержена коррозии.

Возможны антирейтинги территорий по интенсивности локальных конфликтов или коррумпированности местной среды, антирейтинги компаний по их корпоративной культуре. Однако при их создании инициаторам придется столкнуться с серьезными трудностями.

Первое: риск конфликта интересов. Если составителем рейтинга выступает частная консалтинговая или исследовательская структура, она должна сохранять лояльность к своим клиентам. Если государственная — учитывать особое положение некоторых госкомпаний, которые ввиду своих лоббистских возможностей фактически исключаются из зоны критики.

Второе: такие рейтинги будут периодически сталкиваться с подозрениями в PR-технологиях. Поэтому тактикой сопротивления и смягчения негативных эффектов станет принижение значения данных, обвинения в происках конкурентов или в стремлении авторов к медийном хайпу.

Третье: внимание экспертов к методикам таких продуктов будет значительно выше. А поскольку совершенных рейтинговых методик нет, то здесь авторам придется выдерживать серьезную критику, которая будет бить по методологическим основаниям их продукта.

И, наконец, четвертое — риск судебных исков, связанных с ущербом для репутации.

Но при всех барьерах, с которыми сталкивается этот жанр, он будет развиваться, эксплуатируя потребность общественного сознания в негативных сравнениях и различные фобии. По отношению к таким продуктам должна быть выработана своя процедура оценки их методики, своя культура цитирования и ссылок. По всей видимости, учитывая нагромождение различных рейтинговых продуктов, уже необходим общественный институт, который начнет проводить их верификацию — отличная идея для очередного этического совета.

[1] «Для меня идеальная сумма штрафа — ноль». Интервью Александра Волобуева со Светланой Радионовой // Ведомости. 09.08.2021. URL: https://www.vedomosti.ru/economics/characters/2021/08/08/881278-idealnaya-­
summa-shtrafa.