Сторонники специальной военной операции в Украине: социальное окружение и стратегии общения

Специальная военная операция России в Украине стала причиной раскола в российском обществе. Многие поддерживают СВО, понимают ее причины и заявляют о ее необходимости, многие не одобряют спецоперацию и выступают за прекращение боевых действий. Фильм Андрея Лошака «Разрыв связи» [1]  показал, что эти позиции оказываются принципиально значимыми, эмоционально насыщенными и удивительно непримиримыми, разделяя стеной непонимания даже самых близких и родных людей — родителей и детей, жен и мужей, братьев и сестер. Высказывается мнение, что российское общество близко к состоянию «ментальной гражданской вой­ны» (А. Асмолов), которая характеризуется «невероятной агрессией» и ненавистью по отношению друг к другу за «разность взглядов» (Е. Гордеева) [2]. Однако насколько эти представления соответствуют действительности и характеризуют повседневные взаимодействия россиян в ближайшем социальном окружении? Как сторонники и противники спецоперации сосуществуют в одном социальном пространстве, как они общаются друг с другом дома и на работе, в кругу друзей и знакомых? Сохраняются ли возможности для диалога и конструктивного обсуждения между людьми с разными позициями? Я ищу ответы на эти вопросы, рассматривая ближний круг и стратегии общения сторонников спецоперации. Текст основан на результатах тематического анализа качественных интервью с людьми, поддерживающими СВО России в Украине (49 информантов). Интервью были собраны в феврале — мае 2022 г. в рамках исследования Лаборатории публичной социологии [3].

Ближайшее окружение сторонников: типология

Социальное окружение человека обычно включает в себя семью, друзей, знакомых, коллег, в ряде случаев — контакты из социальных сетей. Среди сторонников спецоперации можно выделить три типа социального окружения по характеру распределения мнений о действиях в Украине: «круг единомышленников», «поляризованное окружение» и «в стане противника».

Круг единомышленников

Многие из наших информантов — сторонников СВО окружены людьми, разделяющими их мнение по этому вопросу. Хотя причины и оправдания спецоперации весьма разнообразны, поддержка решения о ее начале оказывается достаточным критерием для ощущения солидарности и единомыслия в ближайшем кругу:

В моем окружении в большинстве все думают примерно так же, как и я. Да. Раз оно есть, мы живем вот в такой реальности. Мы ее принимаем. Мы своих не бросаем. (Женщина, Псков)

При этом, рассказывая о своих единомышленниках, информанты различают степени поддержки спецоперации от «либерально-­пацифистской» (мужчина, 27 лет, Москва) до агрессивной, радикальной, с которой они не всегда могут согласиться:

Пролетарщина, которой 90 %, она еще более радикальна, чем Путин. Они говорят, что надо, как США, там ковровыми надо сносить. (Мужчина, 34 года, Санкт-­Петербург)

Меня сегодня шеф удивил, прямо не ожидал такого. Он всегда был очень политкорректным. Но сегодня на совещании он выдавал такие вещи, что я прямо удивился. (Интервьюер: Он прямо за Зю (Z)?) Он за Зю (Z), да. Он достаточно жестко, радикально. Он поддерживает, он за. (Мужчина, 37 лет, Йошкар-­Ола)

Находясь в кругу единомышленников, информанты ощущают правоту и уверенность в своей позиции, а также переживают эмоциональную солидарность. Причем они разделяют друг с другом скорее эмоции негативного спектра — принятие происходящего как неизбежного, страх перед будущим, опасения по поводу снижения уровня жизни, переживания за людей, находящихся в зоне конфликта:

Слава Богу, я, мой муж, друзья, они все одного мнения — того, что да, это неприятно все, страшно и очень жаль людей, которые там находятся, но это необходимо. Это такая ассоциация, когда хирургу надо отрубить конечность от гангрены или вскрыть ­какой-то нарыв. (Женщина, 33 года, Москва)

Поляризованное окружение

Сторонники СВО также часто оказываются в окружении людей с противоположными (по отношению друг к другу) оценками происходящего. Информанты отмечают раскол и противостояние между провоенной и антивоенной позициями, начинают делить окружающих на «свой» и «чужой» лагеря:

Есть в моем окружении люди, которые категорически против этого, не понимают, не приемлют. И все очень негативно к этому относятся. Есть в моем окружении люди, которые поддерживают, таких людей тоже очень много. Поддерживают спецоперацию, считают, что мы все правильно делаем, «за победу», «за Путина», «Z». (Женщина, Псков)

Круг общения информантов разделяется по новым линиям, которых не было до начала спецоперации. Известно, что старшее поколение статистически в большей степени одобряет СВО, чем молодое поколение; что оппозиционно настроенные люди скорее выступают против спецоперации, тогда как провластно настроенные граждане скорее ее поддерживают. Но в социальном окружении сторонников разлом проходит и по другим линиям: например, родители и дети проявляют солидарность в одобрении или критике СВО; а люди, поддержавшие присоединение Крыма в 2014 г., или коллеги с оппозиционными взглядами оказываются по разные стороны баррикад, разделяясь на сторонников и противников.

Существование в поляризованном окружении порождает различные эмоциональные реакции и отношение к противникам спецоперации: спокойное и сдержанное отношение (пусть говорят, «выпускают пар», но не мешают (мужчина, 42 года, Санкт-­Петербург)) соседствует с непониманием, недоумением (как они могут быть против?), раздражением от непримиримости позиций, невозможности диалога и некоторым снисходительным презрением:

Десять лет прожить, Украина вступает в НАТО, в Украине появляются базы НАТО, Россия под колпаком. Ну, если им была бы такая жизнь лучше, то мне их искренне жаль. (Мужчина, 21 год, Тюмень)

Позиция тех, кто решил покинуть страну из-за своих взглядов, также не вызывает у сторонников спецоперации понимания:

Большинство ее [жены] знакомых относятся к этому отрицательно. Часть уехала уже из России, что, с моей точки зрения, громадная ошибка. Потому что проблемы даже на бытовом уровне у граждан России, имеющих только одно, российское, гражданство возникают уже сейчас. Ну, банально проблемы с банками, то есть, даже имея счета за рубежом, люди не могут пользоваться своими деньгами. (Мужчина, 58 лет, Псковская область)

В стане противника

Лишь несколько сторонников обнаруживают себя в окружении людей, которые выступают против СВО. Эти информанты в ­каком-то смысле неожиданно (для других и себя) оказались сторонниками спецоперации. Так, мужчина, вовлеченный в оппозиционную политическую деятельность и выступающий против политики российской власти, счел своим долгом поддержать действия российской армии как гражданин:

Я остался фактически в социальной изоляции, потому что подавляющее большинство друзей в ужасе — естественно, они против вой­ны. Но я поддерживаю все равно вооруженные силы, потому что как гражданин России я по-другому поступить не могу. Потому что потом, когда все закончится, то ­кому-то опять надо будет заниматься оппозиционной деятельностью, поддерживать политическую конкуренцию. А если ты сейчас не поддержал свои вооруженные силы, то у тебя никакого морального права претендовать на ­какую-то политическую субъектность в России не останется. (Мужчина, 34 года, Москва)

Другой пример — история россиянки (40 лет, Дюссельдорф), которая уже несколько лет проживает в Германии и работает на немецкую компанию. Под влиянием расширяющихся санкций в отношении России и ощущения нарастания русофобских настроений она прошла путь от решительной критики спецоперации на Украине до принятия происходящего и согласия с тем, что СВО неизбежна и необходима для поддержания безопасности России, помощи жителям Донбасса.

Когда сторонники СВО оказываются в окружении ее противников, они тяжело переживают такую ситуацию. Они могут подвергаться нападкам и обвинениям, ощущать себя одинокими, отвергнутыми, непонятыми, чувствовать себя дискомфортно в привычном кругу общения. Это приводит к разрушению старых социальных связей, которые обычно не замещаются новыми.

Представления о единомышленниках и оппонентах

Информанты не только выделяют различные мнения в своем окружении, но и формируют представления об их носителях, о своих единомышленниках и оппонентах. Единомышленники, которые поддерживают спецоперацию, наделяются позитивными чертами (патриотизм, любовь к Родине, ответственность, рациональность). Противники же представляются людьми с изъянами мировоззрения (непатриоты, космополиты), недостаточно осведомленными или нерационально рассуждающими. Люди с нейтральной позицией, сомневающиеся или не выражающие определенного мнения относительно спецоперации, как правило, не замечаются информантами, исключаются из картины своего окружения.

Единомышленники

По представлениям информантов, ключевая характеристика сторонника спецоперации — патриотизм. Он выражается в гордости за русское/русских, в любви к Родине, которая, в свою очередь, подразумевает поддержку действий российского государства, президента, армии в любых обстоятельствах. Наши информанты обычно не делают различий между Россией как страной и как государством: в их понимании любовь к стране, проживание на ее территории, причисление себя к русским неизбежно включает поддержку действий своего государства. Поддержка спецоперации в этом смысле видится как пророссийская, истинно патриотическая позиция русского человека:

Все нашего возраста, все: «Да, правильно, молодец Путин!» Поддерживаем, как только можем, все. Вот это наше поколение. Но у нас и воспитание такое. (Женщина, 72 года, Тюмень)

Оппоненты

Главной характеристикой противников военных действий, по мнению информантов, является отсутствие патриотизма. Оно выражается в порицании русского народа и поддержке антироссийских санкций, что видится информантами как проявление ориентации на Запад, связывается в их сознании с опытом общения с Европой, путешествий и жизни в других странах, особенно западных:

Люди с опытом работы и жизни за границей, люди, ориентированные на Европу. Либо кто жил долго за границей, но потом вернулся по ­каким-то причинам, то он поддерживает ту сторону. (Мужчина, 42 года, Казань)

Когда патриотизм уравнивается с поддержкой государства, а провластная позиция — с пророссийской, критика спецоперации воспринимается информантами как антироссийское действие. В глазах сторонников СВО противники выступают на стороне тех, кто нацелен унизить русский народ, ослабить Россию («чтобы страна на колени встала», (мужчина, Котлас)) и угрожает существованию «русского мира»:

Есть, конечно, некоторое количество друзей, и есть просто знакомые, которые всю жизнь считали русских быдлом и так далее, «народ-раб», что [его] в принципе не должно существовать. (Мужчина, 50 лет, Казань)

Другая яркая черта образа противника спецоперации в глазах ее сторонников — это критическое отношение к власти, сочувствие оппозиции и участие в протестной деятельности, особенно характерное для молодежи и интеллигенции:

Те, с кем я познакомился в Москве — это в основном молодые люди около 20, от 17—18 до 25 лет. […] Они очень по-новому социализируются […] и вообще придерживаются очень прогрессивных взглядов. Они в подавляющем большинстве не поддерживают эту операцию, причем активно не поддерживают. Они массово ходят в единичные пикеты […]. (Мужчина, 43 года, Москва)

Оппозиционность также устойчиво ассоциируется нашими информантами с политической активностью А. Навального[4] («навальнята» (Женщина, 72 года, Тюмень) и симпатиями оппозиционным СМИ.

Информанты-­сторонники склонны представлять противников СВО как не вполне полноценных субъектов. Противники видятся им людьми, которые не разбираются в проблеме, не задумываются об угрозах для страны, подвержены эмоциям. Соответственно, информанты-­сторонники не воспринимают позицию оппонентов всерьез:

Есть у меня знакомый, старый друг. Он больше не разбирался, он просто пацифист. И он выходил на площадь с бумажкой «Нет вой­не!», очень ругает меня в Facebook [5], мол, как так можно, надо быть в принципе против вой­ны. Ну, пацифизм, он такой, просто пацифизм. (Мужчина, 50 лет, Казань)

Зачастую информанты-­сторонники усматривают в позиции знакомых им противников СВО чрезмерную эмоциональность («заламывают руки» (мужчина, 34 года, Санкт-­Петербург), склонность к драматизации и преувеличениям, агрессивное отстаивание своей точки зрения. Это вызывает неприятие и порицание, выливающиеся в презрительно-­снисходительное отношение и нежелание вступать в диалог:

Казалось бы, что мы в целом видим вещи более-­менее одинаково, но, когда началась Украина, все, у них сорвало крышку, и они вот все там чистые, свободные. Ясноокая голубоглазая девочка, невинная Украина, на которую ни за что внезапно обрушился кровавый маньяк и насильник, ну, в общем, все. […] К­акую-то новость пришлю, да, и если новость не будет говорить о том, что «кровавые упыри российские съели…», а просто сообщается, как вот формально, да, сообщается о событии. Все! У него уже там начинает гореть во всех [местах]… (Мужчина, 40 лет, Санкт-­Петербург)

Также сторонники склонны думать, что противники спецоперации не имеют независимого мнения, так как стали жертвами пропаганды, оказавшись под влиянием недружественных СМИ и политических движений.

Стратегии взаимодействия с оппонентами

В ситуации, когда мнения по поводу СВО в ближайшем окружении информантов кардинально расходятся, взаимодействие с близкими становится проблематичным. У большинства информантов есть родственники, друзья, знакомые, которые не одобряют происходящее. Каким образом они выстраивают общение с ними? Насколько остро стоит проблема конфликтов? Какие поведенческие стратегии вырабатывают сторонники для налаживания взаимодействия?

Информанты — сторонники СВО описывают несколько основных способов взаимодействия с близкими, находящимися по другую сторону баррикад. Мы называем эти способы стратегиями, потому что информанты обладают агентностью (agency), способностью к действию и осознанно выбирают те или иные способы общения. Стратегии различаются по степени интенсивности общения на тему СВО и степени эмоциональной вовлеченности: информанты спорят, «цивилизованно обсуждают» спецоперацию, избегают разговоров о ней или перестают общаться в принципе.

Споры

Эта стратегия характеризуется неприятием противоположной точки зрения, уверенностью в неправоте оппонента и стремлением его/ее переубедить. Споры сопровождаются психологическим давлением, интенсивными эмоциями (обычно негативными — раздражением, гневом) и могут приводить к конфликтам:

Даже самое близкое окружение разделилось. Это же вплоть до ссор. Мама с тетей поругались, два дня не разговаривали. (Женщина, Псков)

Цивилизованное обсуждение

Эта стратегия похожа на споры в том смысле, что также предполагает диалог, открытый обмен мнениями, интерес к теме СВО. Однако она отличается тем, что допускает существование другого мнения, предполагает уважительное отношение к позиции оппонента, выслушивание позиции другого. При обмене мнениями о спецоперации информанты стараются сознательно поддерживать эмоциональную нейтральность, например, внимательно выбирая слова в процессе разговора:

Эту точку зрения я пытался до них донести, избегая ­каких-то агрессивных, провокативных высказываний или слов, которые могли бы [быть] интерпретированы собеседниками как неприятие их точки зрения, скажем в информационной манере. (Мужчина, 43 года, Москва)

Стратегия избегания

Эта стратегия заключается в сворачивании разговоров про спецоперацию, избегании их, стремлении исключить спорную тему из повседневного общения, сохранив все другие взаимодействия. Такая стратегия используется информантами для уменьшения эмоционального накала, связанного с обсуждениями СВО, которые вредят не только окружающим, но и им самим:

Я сказала, что дома о политике я больше не говорю, я не могу. Я даже с вами говорю — у меня болит с левой стороны, где сердце. (Женщина, 60 лет, Москва)

Стратегия избегания также используется для сохранения отношений в семье, на работе, где разговоры о спецоперации могут разрушить привычные паттерны взаимодействия. Наконец, информанты используют стратегию избегания, когда не видят смысла в обсуждении — например, когда они убеждены, что разговоры не способны повлиять ни на мнение других людей, ни на ход СВО:

У кого противоположные точки зрения — стараемся эту тему не поднимать. Понятно, что люди разные, у каждого своя позиция, просто стараемся эту тему не затрагивать. (Мужчина, 38 лет, Йошкар-­Ола)

Стратегия разрыва

Наконец, иногда информанты — сторонники СВО полностью прекращают общение с теми, кто придерживается противоположных взглядов. В наших интервью об этом упоминается достаточно редко. Обычно отношения разрывают с людьми «радикальных» взглядов, агрессивно отстаивающими свою позицию:

У меня просто у девушки тоже родственники на Украине. И она говорит, что они яростно, люто против Путина и операции, но при этом она «про Z», что называется. То есть тут все очень сложно, это и так понятно. Поэтому с такими людьми, да, у меня разорвалось. (Мужчина, 40 лет, Санкт-­Петербург)

Интересно, что стратегии взаимодействия в ближайшем окружении меняются со временем. О спорах и цивилизованном обсуждении в основном рассказывают информанты, с которыми мы беседовали в первый месяц спецоперации. Вероятно, в этот момент людям было важно проговорить, выяснить позиции друг друга, они были готовы к диалогу. Вместе с «затягиванием» СВО наступает усталость. Когда позиции и аргументы высказаны, разногласия обнаружены, а конфликты пережиты, информанты чаще используют стратегию избегания.

Социальное окружение сторонников спецоперации неоднородно, не замкнуто на сообщество единомышленников. Круг единомышленников подкрепляет позицию сторонников СВО, поддерживает ощущение правоты, дает возможность переживания солидарности. Взаимодействие с оппонентами обычно вызывает негативные эмоции и ведет к напряженности в отношениях. Противники спецоперации в восприятии ее сторонников наделяются негативными «атрибутами», стереотипными чертами и причисляются к враждебным России силам, а также представляются как недостаточно рациональные субъекты, едва ли способные к независимому и обоснованному мнению. Однако прекращение общения или полный разрыв отношений с носителями противоположной точки зрения — редкая среди наших информантов практика. Преобладает стратегия избегания споров, отказа от обсуждения СВО, «разговоров о политике». Эта стратегия позволяет предотвратить конфликты и сохранить отношения с близкими. С другой стороны, стратегии избегания могут привести к вытеснению на периферию общественного внимания тревожной темы «конфликта» и сузить возможности для диалога между оппонентами.

 

---

[1] URL: https://youtu.be/5qmQs2LbnaE (дата обращения: 30.07.2022).

[2] URL: https://youtu.be/CL9bigv1hek (44:30—45:00) (дата обращения: 30.07.2022).

[3] Я благодарна Светлане Ерпылевой и Наталье Савельевой за ценные комментарии и редакторскую правку этого текста. Я благодарю коллег, кто принимал участие и собирал эмпирический материал для этого исследования. Спасибо также информантам, которые поговорили с нами и поделились своим мнением об СВО.

[4] Внесен в перечень экстремистов и террористов.

[5] Деятельность социальной сети запрещена на территории РФ.