Страны далекие и близкие. Как формируется образ внешнего мира в массовом сознании населения Северной Евразии

Общественное мнение населения о других странах и тем более «геополитические ориентации» граждан, с одной стороны, удивительно интересный предмет социальных исследований, а с другой — ​пожалуй, самый «сомнительный» в нашем полстерском деле. Все-таки подавляющее большинство респондентов воспринимают и оценивают другие страны и народы без непосредственного («чувственного») опыта взаимодействия с оцениваемым объектом и основываясь на косвенных источниках (чуть было не написал — ​«мифах»). Туристическая практика, расширявшаяся для россиян в последние два десятилетия и позволявшая хотя бы поверхностно знакомиться с «заграницей» лично, затронула, по разным оценкам, не более 20 % граждан РФ, да и то в ограниченных географических направлениях. Некоторое исключение представляет собой ближнее зарубежье, с которым имеется сравнительно заметный объем коммуникаций через родственников, друзей, коллег, деловых партнеров, но и эти связи становятся все более хрупкими (по данным «Евразийского монитора», доля респондентов, имеющих такие связи в странах СНГ, составляет по разным странам от 50 % до 90 % в 2022 году). Таким образом общественное мнение по внешнеполитическим вопросам управляемо через государственную пропаганду, систему образования и СМИ в гораздо большей степени, чем по внутренним, и восприятие других стран во многом является артефактом, следствием соответствующего воздействия разных стейкхолдеров.

Кроме того, в очередной раз подчеркнем, что внешняя политика традиционно относится к компетенции элиты («власти»), и у последней довольно редко возникает потребность/необходимость «посоветоваться с народом» о ­чем-то касающемся отношений с другими странами. Зависимость политика от благосклонности электората по вопросам внутренней жизни страны обычно существенно выше, чем от согласия избирателей по международным вопросам, к которым указанный электорат питает все же меньший интерес (исключение — ​вопросы вой­ны и мира). То есть общественное мнение по данному кругу вопросов теряет свое значение еще и с этой «прагматической» точки зрения — «глас народа» здесь совсем лишний. Хотя очевидно, что и в этой области есть вопросы, которые в демократических странах даже формально не могут быть приняты через голову народа, и прежде всего это вопросы интеграции. Недоучет «народного фактора» в таких делах может привести к серьезным конфузам (по причине сенситивности темы в качества примера вспомним лишь провал голосований по европейской конституции и т.п.).

Что же ­все-таки подвигает социологов проводить такие исследования, а политиков — ​хотя бы иногда проявлять к ним повышенный интерес? Выдвину предположение, что для политического руководства геополитические ориентации и установки населения во многом выступают обоснованием проведения соответствующих решений внутреннего характера. В российской политической культуре принято многие моменты внутриполитических и социально-­экономических решений объяснять внешнеполитическим «раскладом», геоэкономическим контекстом, сопоставлением и сравнением России с другими государствами, вынуждающими принимать соответствующие решения и расставлять приоритеты социально-­экономического развития страны. Здесь вспоминаются и сталинское «либо мы сделаем это, либо нас сомнут», и хрущевское «догоним и перегоним», и горбачевские «новое мышление» с «общечеловеческими ценностями», объяснявшие необходимость внутренних реформ. Граждане, «социализированные» в СССР, помнят и политинформации о «международной обстановке», и то, что все новости программы «Время», а равно и отчетные доклады на съездах КПСС, начинались с международной тематики.

Отношение населения к сугубо внутренним социально-­политическим проблемам во многом определяется восприятием внешнего мира, других стран и перспективами отношений с ними. Это отношение — ​значимая компонента понятия «коллективная идентичность». В явлении «обретение идентичности», которому социологи уделяют повышенное внимание, помимо важнейшей стороны — ​самоопределения человека в многомерном био-гео-социальном пространстве (гендер, этничность, язык, история и род, религия, территориальная привязка, ценности, призвание, социальная роль и т.д.), — ​есть вторая сторона: определение и кодификация «свой» — ​«чужой». То есть самоопределение обязательно связано с выявлением «своих» («таких же») и «чужих» («иных»). И исторические мировые разломы неизбежно заставляют (пере)определять — ​с кем мы теперь, с кем нам надо быть, кто в мире «свои», а кто «чужие». Может показаться, что это касается только политиков, но увы: через идеологию, массмедиа, социальные коммуникации эти вопросы все равно доходят почти до каждого гражданина, актуализируя проблемы личного самоопределения и продуцируя расколы уже на уровне семей.

По этой причине такой важный элемент массового сознания населения, как представления о других странах, их характеристиках и оценках, является важным фактором сохранения идеологического (мировоззренческого) единства общества. И, естественно, не может не интересовать и не волновать социологов.

Практика исследований восприятия и оценивания гражданами других стран довольно обширна. Пожалуй, самый известный проект в этой области —  «Евробарометр», мониторинговое исследование Европейской комиссии, запущенное в 1970-х годах в рамках политики евроинтеграции и новой общеевропейской идентичности. В последнее время не менее известными и востребованными стали межстрановые проекты Pew Research и Gallup. В пространстве Северной Евразии все «энтузиастические» попытки социологов организовать  что-то такое же регулярное и сопоставимое по масштабу наталкивались на барьеры непонимания и осознанного игнорирования. Вместе с тем нельзя не вспомнить и мониторинговый проект, совместно реализуемый в течение шести лет Евразийским банком развития и некоммерческим партнерством «Евразийский монитор» — «Интеграционный барометр ЕAБР» (2012—2017) ^[1]. Результаты этого проекта открыты и позволяют подробно рассмотреть три главные составляющие опросных исследований в социологии международных отношений:

1. общее отношение к другим странам, в том числе через наделение их важными характеристиками: дружественность/недружественность, экономическая и/или военная мощь, «влиятельность», привлекательность (культурная, туристическая, образовательная, миграционная);
2. факторы, определяющие отношение, в том числе социально-демографические (возраст, образование, национальность, язык, религия), наличие личного опыта взаимодействия с другими странами, включенность в разные каналы СМИ, восприятие общей истории и т. п.;
3. динамика отношения, особенно в кризисные времена и в условиях чрезвычайных ситуаций.

Нельзя не отметить и еще два важных исследования «Евразийского монитора»: «Чем мы интересны друг другу» (2008) ^[2] и «Восприятие общей истории XX века» (2009) ^[3], выявившие важные проблемы во взаимном восприятии населением стран post-USSR и риски будущих расколов.

На основе данных массовых опросов исследователи «Евразийского монитора» определяли векторы геополитического определения стран и в некотором смысле строили геосоциальную карту Северной Евразии, в которой «близость» и «далекость» стран определялась не по географическому расположению, а по близости представлений о мире и других странах и по степени зафиксированной взаимной привлекательности(степени общественного социогуманитарного притяжения) ^[4]. Такая «карта» позволяла судить в том числе и о траекториях трансформации «коллективной идентичности» в новых независимых государствах на постсоветском пространстве. Во многих странах исследования фиксировали сильную фрагментированность (разобщенность, разнообразность) обществ. Это общества, как правило, с очень сложной системой гибридной и формирующейся (динамичной) идентичностью и неоднозначной геополитической ориентацией. Думаю, что все общества на обломках распавшихся империй поначалу только такими и могут быть, ибо империи имеют смешанный национальный и религиозный состав с разной исторической памятью и территориальной идентичностью и, как правило, повышенной внутренней миграцией (перемешиванием).

Понятно, что в ситуации сразу нескольких общемировых системных расколов и перестройки всей системы международных отношений, в которую мир вошел с 2020 года, все вопросы геополитического самоопределения обострились. В России происходит болезненный и вызывающий много напряжений «поворот на Восток» (см. рис. 1, представляющий данные опроса ЦИРкОн, сентябрь 2022 года). Во многих других странах post-USSR также происходят расколы и размежевания, связанные с поиском своего места в мировой экономике и мировом культурном ландшафте.

Естественно, указанные процессы требуют внимательного исследовательского мониторинга, регулярной публичной фиксации и обсуждения результатов этого мониторинга. Максимально глубокий и в то же время оперативный анализ данных и профессиональная рефлексия, как мы надеемся, должны помочь странам и их политическому руководству пройти период «геополитических бурь» с минимальным ущербом для всех сторон от происходящего (в отдельных аспектах трагического) нового размежевания и переориентаций.

Именно указанными предположениями и была вызвана инициатива данного выпуска СоциоДиггера. Мы постарались воспроизвести логику исследований — от фиксации показателей отношения к другим странам и их динамики (см. статьи об отношении россиян к трем мировым центрам силы — СШA, Европейскому союзу и китаю) к факторам, объясняющим эту динамику (см. статьи про такие факторы, как ценности, историческая память, образовательная и миграционная привлекательность, и т. п.), и далее к перспективам выстраивания новых отношений в мире новой геополити ческой реальности.

Спустя почти 20 лет после выпуска известной книги «Мир глазами россиян: мифы и внешняя политика» и пять лет после печального «закрытия» проекта «Интеграционный барометр ЕАБР» мы делаем еще одну попытку привлечь внимание политиков, социальных управленцев, экспертов к теме восприятия рядовыми гражданами внешнего мира. Ибо считаем, что это важно. а сейчас — сверхважно.

[1] Евразийский банк развития. Интеграционный барометр ЕабР. URL: https://eabr.org/analytics/integration-research/cii-reports/? YEAR=all&SECTION=integratsionnyy- barometr-eabr.

[2] Задорин И. В. Интересны ли мы друг другу? // Полития. 2008. № 4. С. 23—48. URL: http://politeia.ru/files/articles/rus/Politeia_Zadorin-2008-4.pdf.

[3] Восприятие населением и молодежью новых независимых государств истории советского и постсоветского периодов. краткий аналитический отчет. «Евразийский монитор». URL: http://www.zircon.ru/upload/iblock/db3/090909.pdf.

[4] Задорин И. В. Гуманитарная близость стран постсоветского мира. Подходы к измерению на основе опросных данных. Презентация к выступлению на VI Грушинской конференции, 2016. URL: http://www.zircon.ru/upload/iblock/59c/gumanitarnaya-b lizost-stran-p ostsovetskogo-mira-podkhody-k-izmereniyu-na-osnove-o prosnykhdannykh-pr.pdf.