Трансформация понимания ценностей долга и ответственности в семье: мнение семейного психолога*

Как психолог-­исследователь, занимающийся семейными отношениями, могу сказать, что в последние десятилетия представления об ответственности серьезно меняются и у мужчин, и у женщин. Внутри семьи происходит перераспределение долженствования, особенно если сравнивать с советским периодом.

В типичной советской семье мужчина — это авторитет, чья главная миссия — принимать решения, а основной груз ответственности, в том числе за реализацию этих решений, лежит на женщине. Женщины долго боролись за то, чтобы ситуация начала меняться, за симметричное участие мужчин в быту. Претензии, воплощенные в сакраментальном «кто будет выносить мусорное ведро», стали одной из главных называемых причин семейных конфликтов. С другой стороны, понятно, что это скорее образ, наглядно передающий неудовлетворенность (чаще женщины) долженствованием, прописанным в традиционной модели семьи, которая предполагала, что муж — добытчик, а жена — хранительница домашнего очага.

Советские времена приучили нашу женщину бороться. Иногда эта борьба была похожа на многолетнее партизанское движение, когда мужчина не знал, как на самом деле живет его семья, откуда берутся ресурсы, почему складывается его карьера. Женщина внешне проявляла лояльное отношение к семье и мужу, но испытывала мощное внутреннее сопротивление. Кроме того, советской женщине зачастую был свой­ственен синдром отличницы, выражающийся прежде всего в гиперответственности и высокой критичности, не способствующих сохранению отношений.

Изменения начались в середине 1980-х годов, с перестройки, которая дала ощущение внутренней и внешней свободы. Но при этом на ее содержание заметное влияние оказала протестантская, прежде всего американская, культура. Вместе с актуализацией ценностей партнерства, личного успеха по-другому стала строиться и семья. Мы обнаружили, что есть более гармоничный тип семьи с участвующим, заботливым и любящим мужчиной. Но для россиянки принять это оказалось непросто, поскольку она привыкла перераспределять ответственность так, чтобы справляться с перенагрузкой.

Если в советское время продвигалась ценность жертвенности, когда женщины готовы на все для семьи и детей, то сегодня их дочери выступают против этого, полагая, что излишняя самоотдача снижает самооценку и привлекательность женщины как для партнера, так и для работодателя. Становятся популярными ценности движения childfree, а деторождение откладывается на более поздний возраст, и в этом в том числе находит отражение желание продлить период проб и удовольствий, отложить наступление ответственности за детей. С другой стороны, появились лозунги «я же мать!» как ответ на претензию «Ну ты же мать! Ты должна делать ­то-то и ­то-то», когда и психологи, и родители учат женщину, как и что делать. И эта мать ищет более комфортные способы выживания с детьми, не очень беспокоясь об их воспитании и социализации.

Происходят изменения и в многопоколенных семьях. Во-первых, бабушки, следуя тренду «самоценная женщина», объявили, что они слишком молоды, чтобы сидеть дома. Бабушки с пирогами уже давно нет. Но даже если она печет пироги, то у нее полно дел — скандинавская ходьба, пение в хоре или занятия йогой. Во-вторых, многие живут отдельно, поэтому «поколение бабушек», прежде всего свекрови, утрачивают свою власть: даже если они хотят помогать, участвовать, это не всегда находит понимание у молодой семьи. В-третьих, играет роль такой фактор, как возраст. Поскольку бабушками становятся позже, не в 40 лет, а часто в 60 и старше, они не могут столь же активно и полноценно участвовать в жизни семей своих детей, как это было в предыдущих поколениях.

Трансформацию в семейных отношениях и в представлениях об обязанностях партнеров хорошо иллюстрирует также изменение в том, что является предметом спора между супругами. В советские времена, когда денег особо не было, конфликтующие муж и жена чаще говорили о несходстве характеров, о психологической несовместимости и неудовлетворенности. В тот период любовь компенсировала бедность. Сегодня маятник качнулся в другую сторону, теперь уже деньги компенсируют любовь, и основные предметы спора в современных семьях носят в первую очередь экономический характер. Но при этом, имея в виду наступление общества постматериальных ценностей, нельзя исключать и того, что рано или поздно любовь снова «возьмет свое» и эмоциональное измерение отношений станет важнее экономического. В этой связи на ум приходит метафора «заношенных» историй: иногда нам кажется, что мы радикально ­что-то меняем, а на самом деле просто надеваем наизнанку ту же одежду, а потом придут наши дети и внуки, снова вывернут все наизнанку, и мы увидим, что мы это уже «носили».

Очень важным предметом спора в современной семье является также время. Время формализует претензии. Чаще в качестве временного интервала или аргумента выступает целая жизнь: «Я на тебя целую жизнь потратил! Я не хочу тратить жизнь!». Временны́е претензии имеют выраженное гендерное измерение: предполагается, что мужчина более свободен, ему не надо бежать домой, стирать, гладить и готовить, поэтому женщина находится в более уязвимом положении.

Многие конфликты в семье происходят из-за неуверенности в завтрашнем дне. В связи с этим неудивительно, что постепенно растет важность брачных контрактов, особенно у состоятельных людей. Брачные контракты помогают с самого начала понимать, кто на что рассчитывает, особенно при наличии предыдущих семей. Я за контракты, потому что они снижают напряженность в семье. Контракт защищает более слабую сторону и прежде всего — женщину с детьми. Хотя известны истории, когда контракт и мужчин с детьми прикрывает. Контракт можно заключить не только перед походом в ЗАГС, но и в любой момент совместной жизни, когда вы вдруг почувствуете, что ­что-то происходит, что любимый и надежный супруг не так надежен, и в этом случае денежные гарантии могут стабилизировать ситуацию.

Но в целом, несмотря на изменения в последние десятилетия представлений людей о взаимном долге, взаимных обязательствах в семье или в паре, семья остается амортизатором и для детей, и для родителей, продолжая выполнять множество функций. В том числе претендовать на серьезную должность, когда ты не семьянин, во многих сферах довольно трудно, хотя никто не скажет об этом прямо. Человека, у которого есть семья, есть ребенок, лучше принимает общество. Семейный человек более защищен, чем несемейный. Семья в определенном смысле становится более функциональной, а решение создать семью — более осознанным.

*По мотивам интервью специально для СоциоДиггера. Интервью брала Наталья Седова.