Запад не ненавидит русских — однозначно нет! Личный взгляд и личный анализ отношений западного мира с Россией за последние несколько десятилетий

Я родился и вырос в нейтральной Швейцарии в середине 1960-х и смог прожить свое детство, не особенно беспокоясь о непосредственной угрозе добру или жизни. Однако тот период определялся немногими, но значимыми геополитическими угрозами.

Во-первых, вой­ной во Вьетнаме, которую вели Соединенные Штаты Америки и которая вызвала много политических волнений и серьезных широкомасштабных протестов среди западного гражданского населения, что в конечном счете привело к прекращению вой­ны. Демократия и свобода слова не предотвратили ее начало, но смогли положить ей конец.

Во-вторых, между Восточным и Западным блоками того времени шла холодная вой­на и угроза глобальной ядерной всеуничтожающей вой­ны была видимой, но на уровне абстрактного апокалипсиса, который, как надеялись, никогда не наступит, потому что ни одна из сторон не будет настолько самоубийственна, дабы участвовать в такой катастрофе. Таким образом, жизнь была хороша, и мало кто боялся возможного, но все же нереалистичного конца света.

Гонка вооружений между Восточным и Западным блоками вызвала общественные протесты против вой­ны, против ракет и ядерных боеголовок, против тяжелых вооружений. В западных городах регулярно проходили небольшие, средние или крупномасштабные демонстрации или марши мира с призывами к разоружению и миру на Земле. Эти демонстрации были типично крупными мероприятиями, когда люди массово собирались вместе, пели песни о мире и слушали речи об опасностях, которые представляет вооруженный мир. Хотя я никогда не участвовал ни в одном из них, поскольку был совершенно аполитичен и больше интересовался юношеской и студенческой жизнью, это все же сформировало общее понимание того, что открытые и свободные демократии, которые торгуют и обмениваются, а не борются, — это путь вперед к тому, как все люди в мире должны существовать. Конечно, сегодня и даже тогда это можно было бы рассматривать как несбыточную мечту, но я все еще утверждаю, что сегодня это мечта, навстречу которой стоит идти.

В Швейцарии, где, вероятно, реализована самая прямая демократическая система в мире, в 1989 году было проведено всенародное голосование за упразднение вооруженных сил и обороны. Эта инициатива в конце концов потерпела неудачу, но все же получила почтительную поддержку 35,6 % избирателей. Швейцария всегда имела и до сих пор имеет армию для самообороны. Но с этим голосованием стало совершенно ясно, что военная мощь также должна подчиняться воле народа, и было инициировано множество реформ для модернизации старых и часто уже покрывшихся коркой структур швейцарской военной системы. Военная служба больше не является обязательной, и вместо нее можно присоединиться к альтернативной гражданской службе. У меня не было такой возможности в свое время: меня бы посадили в тюрьму, если бы я сопротивлялся призыву.

Тогда Горбачев был генеральным секретарем Коммунистической партии Советского Союза. С его новой политикой гласности, обеспечивавшей расширение свободы слова и прессы, и перестройкой, направленной на децентрализацию принятия экономических решений для повышения эффективности Советского Союза, на Западе зародились огромные надежды. Н­аконец-то может закончиться холодная вой­на, и мирное партнерство с открытым обменом товарами, культурой, мнениями и идеями станет возможным по всему миру.

Эти надежды стали доминирующими с падением Берлинской стены в 1989 году, которое было простимулировано массами людей, требовавшими демократии, свободы слова и свободы передвижения. Политический распад СССР в начале 1990-х воспринимался с большими надеждами. Это позволит сформировать новую, открытую и мирную систему. Было очевидно, что новый старт будет нелегким, что еще мешают существующие структуры коммунистического типа, что общая экономическая ситуация в России и во всех ее бывших республиках неблагоприятна, но все они обрели независимость и могут начать новую демократическую систему. Надежда на то, что единый мир, где свободные демократии разделяют общие цели и ценности, наконец станет возможным, была главенствующей, но, вероятно, наивной.

Также и государства — сателлиты бывшего Советского Союза: Польша, Чехо­словакия, Венгрия, Румыния, Болгария, — увидели свой путь и превратились в более современные общества, которые в конце концов стали членами Европейского союза, а также вступили в НАТО.

Велись большие дискуссии о возможности принятия этих бывших государств-­сателлитов в Европу и необходимости преодоления скептицизма. Наконец, люди из этих стран смогли свободно передвигаться и торговать по всей Европе, и реструктуризация их собственных обществ продвинулась вперед.

Бывшая Югославия, однако, к большому сожалению, пошла тогда по другому пути, который закончился сильными внутренними беспорядками между этническими группами, вызвавшими вой­ну и распад Югославской Федерации. Европа не понимала, почему и что происходит, и была бессильна остановить эту вой­ну. Дискуссии за столом переговоров срывались одна за другой, а геноцид и этнические чистки нанесли колоссальный ущерб, унесший жизни более 130 000 человек и породивший миллион беженцев. НАТО дважды вмешивалась, чтобы остановить вой­ну и убийства. В 1995 г. при поддержке Совета Безопасности ООН и в 1999 г., когда НАТО обратилась за поддержкой к Совету Безопасности ООН, но на нее наложили вето Россия и Китай. Это была единственная неподдержанная интервенция в истории НАТО, и, хотя она явно остановила вой­ну в Югославии, до сих пор вызывает споры.

Несколько человек были осуждены Международным трибуналом по бывшей Юго­сла­вии (МТБЮ) в 2017 году за преступления во время югославских вой­н, в том числе Ра­до­ван Караджич, Ратко Младич, Милан Лукич и Слободан Праляк. Бывшему президенту Югославии Слободану Милошевичу в 2002 году было предъявлено обвинение по 66 пунктам в преступлениях против человечности, военных преступлениях и геноциде, предположительно совершенных во время вой­н в Ко­со­во, Бос­нии и Хор­ва­тии. Суд над ним остался незавершенным, поскольку он умер в 2006 году до вынесения приговора. Тем не менее судебный процесс МТБЮ «помог делегитимировать лидерство Милошевича» и узаконить вмешательство НАТО. Юго­сла­вия сегодня уже не существует как единое государство, но образовались независимые государства, в которых виден социальный и экономический прогресс, а присоединение к Евро­пейскому союзу либо уже произошло у одних, либо находится на четком политическом пути у других теперь уже суверенных наций.

События 1990-х годов в России, безусловно, были временем, когда России нужно было сориентироваться. Перед Ельциным стояла огромная задача по реформированию и модернизации России, пережившей конституционный кризис, низкие темпы экономического роста, вой­ну в Чечне и коррупцию. Прекрасно понимаю, почему россияне с большим сожалением вспоминают это время. Я рассматриваю это как упущенный шанс, который привел нас к тому, что мы имеем сегодня.

Ельцин ушел в отставку 31 декабря 1999 года, извинился перед русским народом и поставил Путина. Не только Ельцин возлагал большие надежды на Путина, но и западный мир воспринял этого нового лидера, который, как считалось, был способен провести необходимые реформы, вернуть достоинство российскому населению, а также интегрироваться в мировые глобальные геополитические структуры как равноправный и надежный партнер. Путина любили в Европе, и время, которое он провел в бывшей Германской Демократической Республике в молодые годы, где он выучил немецкий язык, было воспринято положительно. Он поймет, и мы поймем друг друга.

Путин восстановил Россию, восстановив иерархию власти, восстановив роль правительства как института, выражающего совокупные интересы граждан и контролирующего финансовые, административные и медийные ресурсы государства. На протяжении многих лет Путину удавалось ограничивать свободу мнений и свободу печати и устранять противников и оппозиционные группы одну за другой. Тем самым создавая среди своих граждан образ величия, которым также восхищались многие лидеры западного мира, но не столько те, кто отстаивает либеральные ценности. Путинское видение России становилось другим. Это, однако, не было признано в Европе, по крайней мере пока. Первыми испугались бывшие республики-­сателлиты, получившие независимость и полный суверенитет в начале 1990-х годов. Единственным щитом, который они видели, было вступление в НАТО, чтобы сохранить свой суверенитет.

Очевидно, что путинское видение восстановления территориального величия прошлого Советского Союза оказалось под угрозой, когда бывшие «братские государства» захотели сохранить свою независимость. Страны Балтии обратились с просьбой о вступлении в НАТО в 2002 г. и были приняты в 2004 г. Грузия и Украина надеялись на вступление в 2008 г., но их заявка была отложена для дальнейшего рассмотрения. Несколько месяцев спустя, в августе 2008 года, Россия вторглась в Грузию и до сих пор контролирует часть территории.

Запад критически отнесся к этому вторжению и критикует его по сей день. Это был момент старта политики умиротворения в отношениях с Путиным. Идея была проста: избегать конфликтов и «изменяться через торговлю», углубление экономических отношений, что будет способствовать прогрессивным реформам. Однако сейчас, оглядываясь назад, понятно, что «изменение через торговлю» не получилось, но позволило Путину инвестировать в свой военный аппарат и окружить себя «боярами», то есть своими олигархами. Это дало ему возможность жестко контролировать все основные отрасли промышленности. Таким образом, власть была абсолютной, и Россия отчуждалась от современного и демократического общества.

Тем не менее у Европы была надежда, что однажды «изменения через торговлю» осуществятся и что население России сможет жить в условиях свободной и открытой демократии. Однако с абсолютной властью в руках одного человека «изменение через торговлю» не сработало. Наоборот, установился полный контроль над СМИ с полноценным механизмом создания нового нарратива для России и россиян. Основные тезисы просты:

1) «Россия и русские выше остального мира» — кому не нравится это слышать?

2) «Существует большая империалистическая угроза, которая полностью контролируется Соединенными Штатами Америки с целью уничтожить Россию» — страх всегда объединяет людей.

3) Представление о том, что «Европа слаба и находится в состоянии упадка, поэтому ее нужно спасать» — ­опять-таки хорошее самочувствие спасителя мира.

Со стороны это кажется странным и необоснованным, но это ровно то, что запечатлелось в сознании людей. Хотя международные СМИ, освещающие другую точку зрения, доступны, у многих она не находит отклика. Причина проста — никто не любит слушать то, что не нравится. Те, кто следит за другими медиаканалами и осознает, что существуют другие нарративы и разные мировоззрения, не будут услышаны (а теперь, когда действует новый суровый подавляющий закон, они больше и не захотят говорить). Вот что происходит. Людей оптимизируют или наказывают, и часто сурово.

Западные лидеры и все крупные медиаканалы никогда не обвиняют русских, но ставят Путина и его подавляющую машину в центр всех продолжающихся дискуссий.

После восстания на Майдане в 2013 году, когда от полумиллиона до одного миллиона украинцев протестовали против своего правительства, в феврале 2014 года президент Украины Янукович ушел в отставку и была создана новая демократическая система.

Опять же, люди вольны выбирать своих лидеров. Однако после восстания на Майдане Путин решил отобрать Крым у Украины в 2014 году. Не веря в то, что о такой аннексии можно даже помыслить, а также избегая прямого военного конфликта, политика умиротворения снова стала ответом Запада Путину. Беззубые санкции были единственными принятыми мерами — снова в надежде, что «изменение через торговлю» однажды позволит произойти изменениям.

То, что последовало за этим в Донбассе и что постоянно ухудшало ситуацию, было гибридной вой­ной. Пророссийские группировки были усилены и вооружены с целью дестабилизировать регион Донбасса, вернуть России контроль над ним, а с ним и над Азовским морем.

Этот план не сработал, как планировалось, и привел к тому, что за последние восемь лет день за днем ситуация в Донбассе обострялась, пророссийские группировки усиливались оружием и наемниками. Украинцы защищались все активнее.

Соглашения о прекращении боевых действий были подписаны в Беларуси в рамках договоров «Минск-1» и «Минск-2», но оба были нереалистичными. Наемники не освободили территорию, и бои продолжались, что дало Путину повод обвинить Украину в невыполнении договоренностей, но иначе это означало бы капитуляцию Украины — термин, не существующий в украинской лексике, как мы видим сегодня.

Дискурсивные практики русских становились все причудливее с каждым днем, например, появились утверждения, что украинским нацистским режимом совершается геноцид. Конечно, жестокость на Донбассе была результатом привлечения наемников, ситуация была нестабильной.

Но начавшаяся 24 февраля 2022 года спецоперация стала вопиюще неверным ответом на этот конфликт, основанный на раздутом нарративе. Нарратив, который также несостоятелен, как показали бы независимые расследования.

Реакция на эту спецоперацию, продолжающуюся уже более шести недель, только ухудшила отношения России с Украиной, Европой и миром. Опыт, который украинцы приобретут в результате этой спецоперации, приведет к постоянному разрыву всех возможных будущих отношений с Россией для следующих двух поколений. Реакция западного мира на эту военную операцию сильная, но не милитаристская. Никто не хочет вступать в вой­ну с Россией, так как опасность мировой катастрофы более чем реальна. Были введены беспрецедентные экономические санкции, чтобы убедить Путина в том, что он не может позволить себе продолжение спецоперации и что цена за его видение расширения территории России слишком высока. Эти санкции нужны, но, к сожалению, бьют и по российскому народу. У Запада действительно есть огромная проблема с Путиным и его ближайшим окружением, которые дестабилизируют Европу невиданным за многие-­многие десятилетия способом.

Запад ненавидит русских? Однозначно нет, и никогда этого не было! Запад хочет иметь хороших партнеров для торговли, культурного и научного обмена, где люди могут свободно выражать идеи, формировать мнения и участвовать в дискуссиях, где люди могут путешествовать и видеть все своими глазами. Запад поддерживает открытые и стабильные демократии.

Но когда свободное выражение мнений подавляется, дебаты невозможны, и «мнение» формируется ведущим авторитетом, иногда доходит до крайности — как с использованием термина «специальная военная операция», поскольку использование другого термина рискованно и наказывается лишением свободы на срок до 15 лет. Демократические ценности в таких условиях невозможны, и это прекрасно понимают и видят за пределами России.

Только совместными усилиями можно решить гораздо более насущные мировые проблемы. Эти проблемы носят невоенный характер и четко определены и записаны в Целях устойчивого развития Организации Объединенных Наций.

Имеют первостепенное значение чистая энергия и сдерживание выбросов CO2 для стабилизации климатического кризиса, прекращения глобального потепления, но не борьба за территориальные границы суверенных стран.

9 апреля 2022 г.

Перевод с англ. А. Алмакаевой